Зодчие, конунги, понтифики в средневековой Европе - [19]
В современной историографии повторяются попытки пересмотреть летописную историю, в том числе в отношении хазарской и варяжской дани, собираемой со славян. О. Прицак, опираясь на произвольную интерпретацию письма киевской еврейско-хазарской общины как на свидетельство власти хазар над Киевом до 930-х годов, отрицал достоверность летописного повествования о правлении в Киеве Вещего Олега[196]; К. Цукерман, отметив отсутствие в Киеве варяжских (скандинавских) древностей IX в., перенес эпизод призвания варяжских князей из 860-х годов в начало X в.[197]; В. В. Седов настаивал на том, что Олег в 880-е годы захватил древний центр упоминавшегося «Русского каганата», существовавшего по крайней мере с 830-х годов, ссылаясь на известия Бертинских анналов о кагане, правителе «росов», и т. п.[198] Пока историки создавали свои конструкции и реконструкции русской истории, в Киеве благодаря раскопкам М. Сагайдака на Подоле были открыты древнейшие городские кварталы, ориентированные на речной путь и обслуживание проходивших днепровским путем ладей: планировка этих кварталов повторяла планировку, характерную для балтийских «виков» и поселений на пути из варяг в греки: схожую планировку имели прибрежные кварталы Ладоги и Гнёздовского поселения[199]. На киевской «горе» не было древнего города, там и в X столетии располагались некрополь и княжеский двор (предшествовавший городу Владимира): эту топографическую ситуацию отражает скандинавское наименование Киева — Koenugarđr, «лодочный двор (гард)»[200]. Остается неясным место в предгородской или городской истории остатков укреплений — городища волынцевского времени на Старокиевской горе: дожил ли этот поселок до X в. и представлял ли он собой «киевскую крепость Самватас», упомянутую Константином Багрянородным, — возможное место обитания еврейско-хазарской общины, давшей крепости свое наименование[201].
Источником, уточняющим сведения из письма Иосифа о данниках хазар, является ПВЛ. Сказанию о хазарской дани предшествует другой летописный сюжет — о Кие и значении Киева на пути из варяг в греки: якобы Кия принимал в Царьграде сам царь. Этот мотив приводится в летописи как антитеза преданию о Кие как «перевознике» через Днепр: это топонимическое предание связано как раз с историческими реалиями начального Киева. Киев, точнее, памятники на территории, где возник город, были «форпостом» левобережной волынцевской культуры VIII — первой трети IX вв. на правобережье Днепра. Славянская в основе, волынцевская культура включает элементы салтово-маяцкой культуры Хазарского каганата: на некоторых поселениях отмечены и прямые свидетельства пребывания степняков — следы юртообразных жилищ; основание большой юрты зафиксировано и в центре единственного волынцевского укрепленного поселения VIII в. — городища Битица на р. Псёл (там же найден хазарский палаш)[202]. В левобережном ареале обнаружены два богатейших комплекса, связываемых с кочевым миром, — у Малой Перещепины (комплекс включает палаш) и Новых Санжар[203]. К этим богатым «каганским» комплексам относятся и жертвенные места в Глодосах и Вознесенке в Запорожье, последнее — возле Крарийской переправы через Днепр (см. выше о важности контроля над переправами для Хазарского каганата); три палаша были вбиты в жертвенную яму, содержавшую многочисленные предметы конской узды и трофеи — навершия византийских воинских штандартов в Вознесенке[204]. Схожий обряд известен комплексам с остатками трупосожжения и палашами в ареале волынцевской культуры: П. Н. Третьяков задолго до В. В. Седова приписал было эту культуру древнейшим «русам», но вскоре, учитывая ее хазарскую составляющую, отказался от своей атрибуции как безосновательной[205].
Левобережная волынцевская культура характеризует тот ареал приднепровских славянских племен, с которых брали дань хазары, Днепр считался западной границей Хазарии[206]. А. В. Григорьев именует волынцевский регион и связанные с ним области «славянскими землями Хазарского каганата»[207]. Эти земли соответствуют этниконам «В-н-н-тит», «С-в-р» и «С-л-виюн» — обозначению славянских данников хазар в анализировавшемся письме хазарского «царя» Иосифа.
За пределами этой левобережной территории оказывается Киев (впрочем, единичные памятники волынцевской культуры известны в киевском правобережье). Поэтому существен летописный мотив Кия-перевозчика, с которым полемизировал летописец, изображавший Кия князем. Он важен и для понимания названия «киевской крепости» (Самватас), упомянутой в середине X в. Константином Багрянородным. Это «субботнее» название Киева специально анализировал А. А. Архипов: он продемонстрировал распространенность такой ономастики на окраинах еврейской диаспоры — названия «Самватас», «Самбатион» и т. п. ассоциировались с именем «субботней» реки из талмудических легенд; за ней обретались десять потерянных колен Израилевых, которые не могли до наступления последних времен форсировать бурную реку с потоком оружия или камней, русло которой высыхало только в субботу. Днепр был трудно проходим на порогах, располагавшихся по течению ниже Киева и описанных тем же Константином Багрянородным, — там бурлящая между скал вода могла напоминать Самбатион. Ассоциирование Днепра и порогов с легендарной рекой было естественным для еврейско-хазарской общины Киева, обретавшейся «на краю ойкумены»
