Знай мое имя. Правдивая история - [93]
Я рассказывала свою историю много раз, но самые близкие слышали отредактированную версию. В суде я не имела права говорить от себя, а могла только отвечать на вопросы. Я вспомнила о любимой книге, прошедшей со мной весь колледж, и достала зачитанную «Птицу за птицей» Энн Ламотт[58].
Помните, все, что с вами случилось, принадлежит исключительно вам… Вы не можете описывать темные уголки души постороннего человека — только собственные.
Мне впервые предстояло рассказать свою версию. Написать письмо Броку.
Тем вечером я сказала себе: сейчас ты сядешь и все прочувствуешь заново. Пусть из тебя выползет все темное и отвратительное. Пусть снова пронесутся перед глазами образы. Ты в который раз погрузишься во мрак неуверенности и одиночества. Конечно, будет тошно. Конечно, будет тяжело. Почти невозможно. Но ты сможешь. Потому что должна. Нынешняя я вошла в длинный темный тоннель, чтобы встретиться там с девушкой, очнувшейся на больничной койке, взять ее за руку и отправиться назад, сквозь жуткие воспоминания, чтобы помочь ей постепенно узнать всю правду. Пока я печатала, лицо искажалось в гримасах, а шея окаменевала, часто приходилось что-то проговаривать вслух, я или шептала, или кричала, глаза наполнялись слезами, я закипала, вскакивала, падала на стул, ходила кругами, а две версии меня в моей голове продолжали двигаться дальше, и настоящая я все время напоминала прошлой себе не останавливаться, не сворачивать с пути — просто идти вперед. Я написала все до настоящего момента и только тогда остановилась. Прошлая и нынешняя я обнялись, а потом прошлая я исчезла. Было семь утра. За девять часов я написала двадцать восемь несвязных страниц — мой первый черновик. Я увидела за окном восходящее солнце. Посмотрела на безмятежно спящего Лукаса. Не снимая пижамы, позавтракала разноцветными овсяными колечками, прислушиваясь, как в тишине ложка постукивает по тарелке. Солнечные лучи уже заливали комнату. Маленький прямоугольный автобус внизу притормозил на остановке, люди переходили улицу. Начинался еще один день. Я была в порядке. История не проглотила меня.
Следующие несколько дней, просыпаясь, даже не почистив зубы, я сразу перебиралась за стол. Ела только в том случае, когда Лукас ставил тарелку мне под нос. Долгое пребывание в ванной, иногда часами, превратилось в быстрое ополаскивание. Я не имела права напрасно тратить время — у меня его не было. Я громко декламировала свое заявление от начала до конца, чтобы проверить, как оно звучит. Боялась даже, что соседи вызовут полицию после криков: «ТЕБЯ ПРИЗНАЛИ ВИНОВНЫМ ЗА ТО, ЧТО ТЫ ОСКОРБИЛ МЕНЯ — ОСКОРБИЛ УМЫШЛЕННО, НАСИЛЬСТВЕННО, С НАМЕРЕНИЕМ ИЗНАСИЛОВАТЬ». Я даже хотела повесить на дверь объявление: «Идет репетиция».
Я все откладывала сроки, выпрашивая каждый раз пару дней. Когда время вышло, я отправила текст. Теперь у судьи была неделя, чтобы прочитать все перед вынесением приговора.
Почти сразу я заболела. У меня пропал голос. Я не просто охрипла, а в прямом смысле не могла говорить — издавала лишь отрывистые звуки между вдохами. В аптеке, куда я зашла купить лимонно-мятных таблеток от кашля, мою карту не приняли. Я быстро оставила все на кассе, попросила прощения, кивнула и ушла. Проверив свой банковский счет, я обнаружила на нем два доллара восемьдесят три цента. Это был тот самый счет, который я открыла за год до того, как получила первую работу. Я стала прочесывать комнату в поисках вещей, которые можно было бы вернуть в магазин, и заметила недавно купленную книгу, из которой все еще торчал чек, — Чарльз Буковски, «Иногда так одиноко, что в этом даже есть смысл»[59]. Я купила ее из-за названия, но все равно отправилась в магазин и получила назад свои шестнадцать баксов.
На выпускной Лукаса я пошла одна — безголосая, закутавшаяся в его большое черное пальто. На церемонию прилетели его родители. Они повели нас в бразильский стейк-хаус Fogo de Chão, где каждому выдавали поднос, одна сторона которого была красной, а другая — зеленой. Если положить поднос зеленой стороной вверх, официанты побегут к тебе с кусками мяса и нарежут их прямо у тебя на тарелке. Красная сторона означала, что клиент всем доволен и просит его не беспокоить. Мне понравился такой подход, когда одним подносом можно или привести официантов в движение, или остановить их.
Родители Лукаса до сих пор ничего не знали. На второе июня они запланировали большую семейную поездку на озеро Тахо. Это был день оглашения приговора. Лукас отказался, сообщив, что ему нужно задержаться в Пало-Альто, чтобы помочь другу, и пообещал присоединиться к ним на день позже. Его родители всегда тепло ко мне относились, и я не посвящала их в свои проблемы не потому, что не доверяла им. Просто изнасилование не было тем событием в жизни, о котором хотелось бы всем рассказывать. Однако мое дело уже получило некоторую огласку, и это ставило меня в неловкое положение. Чувствовала я себя ужасно — ведь родители Лукаса могли следить за моей историей по новостям, даже не подозревая, насколько их сын вовлечен в нее. Меня разрывало от сомнений: имею ли я право на личную жизнь или их право все знать важнее? Но больше всего мне хотелось, чтобы у них была возможность познакомиться со мной поближе как с Шанель, прежде чем они узнают, кто такая Эмили.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Эта книга — фундаментальное иллюстрированное исследование о происхождении и роли драконов в мировой культуре, охватывающее тысячелетия человеческой истории и множество стран и культур: от Античности до книг Толкина и Джорджа Мартина.
«Книгой мертвых» в Древнем Египте называли свиток с религиозными текстами, который помещали в гробницу, чтобы умерший мог достигнуть благодатных Полей Иалу. Эта книга содержит перевод самого известного образца «Книги мертвых» — легендарного папируса Ани.
Обновленное и дополненное издание мирового бестселлера «Психология убеждения», где раскрываются приемы, помогающие эффективно общаться и этично выстраивать отношения с окружающими. Почему наши просьбы и призывы нередко остаются неуслышанными? Есть ли способ пробиться сквозь стену непонимания? Конечно. На помощь приходит наука. Авторы книги предлагают 60 научно подтвержденных психологических методик, которые помогут и в деловом, и в личном общении. Вы узнаете: – как влиять на людей, – как не попадаться на уловки и манипуляции, – почему ваши сообщения игнорируют и как это исправить, – как обратить на пользу даже свои ошибки и недостатки, – как вариант «ничего не делать» усиливает ваше влияние, – как простой вопрос обеспечит поддержку вам и вашим идеям. От авторов Вместо того чтобы полагаться на поп-психологию или неоднозначный личный опыт, мы обсудим психологическую основу успешных стратегий социального влияния, используя строго научные доказательства.
Долгожданное продолжении серии «Мифы от и до», посвященное славянской мифологии. Древние славяне, в отличие от греков, египтян, кельтов и многих других народов, не оставили после себя мифологического эпоса. В результате мы не так уж много доподлинно знаем об их мифологии, и пробелы в знаниях стремительно заполняются домыслами и заблуждениями. Автор этой книги Александра Баркова рассказывает, что нам в действительности известно о славянском язычестве, развеивает популярные мифы и показывает, насколько интересными и удивительными были представления наших предков об окружающем мире, жизни и смерти. Книга содержит около 100 иллюстраций.