Знание-сила, 2009 № 05 (983) - [14]

Тем временем «царем воздуха» стала «сарычевая оса» — небольшое хищное животное размером с сарыча. Внешне оно напоминало птицу, но это — насекомое невиданных размеров. В его появлении нет произвола автора. Прогревшаяся Земля утопает в лесах и лугах. Бурный расцвет растительного мира привел к изменению химического состава атмосферы. Теперь она содержит кислорода больше, чем когда-либо.

В истории планеты уже был период, когда количество кислорода в атмосфере заметно превышало нынешнюю норму. Речь идет о карбоновом периоде. Это время благоволило насекомым, чей размер тела ограничен особенностями их дыхательной системы. С ростом парциального давления атмосферного кислорода насекомые могут стать намного крупнее, чем теперь. Так, в карбоновом периоде размер крыльев стрекозы достигал одного метра. В модели Диксона случилось нечто подобное.

Прежняя добыча птиц — насекомые, мелюзга полей и лесов, — разрослась и сама начала преследовать пернатых. «Сарычевая оса» стала самым опасным хищником джунглей.

Ее мощные жвалы и конечности, а также фасеточные глаза, благодаря которым угол обзора достиг 180 градусов, позволяли ей всюду уверенно чувствовать себя. Планируя от дерева к дереву, она отлавливала одну птицу за другой.

Но не со всеми птицами запросто справится даже оса. В величайшем горном массиве планеты — он образовался там, где Австралия, переместившись на север, столкнулась с Азией, — поселился «большой синий буревик». Это — потомок журавлей, безраздельно властвующий в воздухе. Длинные, узкие крылья позволяли ему стремительно преодолевать огромные расстояния. Сколько раз его предки, разогнавшись изо всех сил, случайно бились о скалу! Таким крупным птицам было трудно маневрировать в горах. Выживали чаще те, кто, силясь замедлить полет, взмахивали всеми конечностями. Со временем мускулистые ноги «буревиков» покрылись мощным оперением и превратились в подобие вторых крыльев. Эти птицы научились грести ими даже против ветра. Обычно же «буревики» держали их сложенными.

Эволюция позаботилась и о том, чтобы «буревик» не ослеп. На высоте 10 тысяч метров над уровнем моря, где Диксон поселил эту птицу, воздух очень разрежен и не защищает глаза от вредного ультрафиолетового излучения. Птицы могли выжить здесь лишь потому, что у них появилось «третье веко», которое оберегало их глаза, словно стекла солнцезащитных очков.

Особенно худо в эту эпоху пришлось нынешним хозяевам природы — млекопитающим. Сто пятьдесят миллионов лет — почти как и динозавры, — над сушей владычествовали звери. Теперь кончился еще один цикл природы. Сыграв свою роль, звери сошли со сцены. Лишь отдельные их виды — подобно современным кайманам и игуанам, оставшимся от «золотого века» рептилий, — населяли давно облюбованные ниши.

«Пурпуролицые обезьяны»

Это, например, «горные свинки», готовые целый день лежать и пережевывать сладкие зерна, которые добывают громадные «серебристые пауки», живущие с ними в своеобразном симбиозе. Пауки сплетают прочные сети, что тянутся километров на двадцать. Толщина паутинных жгутов достигает толщины телефонного кабеля. Семена и зерна, приносимые ветром, повисают в этих сетях. Вдоль паутинок, как вдоль кормушек, переползают свинки. Им не надо много двигаться. Пища, как манна небесная, сама сыплется на них. Свинка обрастает жирком, но идиллия длится недолго. Когда зверек откормится, паук съест его.

• 200 000 000 ЛЕТ СПУСТЯ. Сейчас скорость движения континентов составляет от двух миллиметров до пяти сантиметров в год. При таком неспешном дрейфе понадобится ровно двести миллионов лет, чтобы все разрозненные пока части света, составили наконец единое целое — Пангею-II. Ее северо-западное побережье покроется густыми влажными лесами. Их произрастанию способствует ветер, дующий со стороны Всемирного океана, ведь он приносит обильные осадки.

В этих лесах обитают «исполинские кальмары», весящие около восьми тонн. Эволюция, как и геология, любит повторения. Морские обитатели вновь выбрались на побережье. Сухопутные кальмары стали намного крупнее своих морских сородичей, а продолжительность их жизни достигла почти ста лет. Однако, как и прежде, жизнь, выбравшаяся из моря, сумела населить лишь узкую полоску лесов вдоль побережья. За ней — бескрайняя унылая пустыня. Ведь климат — суровый континентальный климат — в срединной части Пангеи-II совсем не благоволит ни флоре, ни фауне. Летом температура достигает плюс пятидесяти; зимой — минус тридцати. Зной и мороз попеременно мучают всех, кто решил поселиться здесь, а таких охотников немного.

Однообразие песков Срединной пустыни нарушают лишь многометровые башни, возведенные не человеком — «гигамитами», потомками термитов. Микроклимат внутри их жилищ довольно сносный. Солнечные лучи проникают сюда сквозь отдельные окошки, обогревая башни, но не раскаляя их. Целыми днями «гигамиты» бродят в поисках капелек воды. Они увлажняют ими дно башен. Там, на теплой, размокшей земле, растут водоросли. Каждая башня — это небольшой оазис посреди пустыни. Вереница насекомых изо дня в день занимается ирригацией, словно древние жители Нильской долины. Если они прекратят свой труд, пустыня возьмет верх. Оазисы погибнут. Культура гигамитов вымрет. Что побуждает их трудиться? Инстинкт? Предвидение? Коллективный разум? А что заставляло древних людей рыть каналы, сооружать плотины?