Знание-сила, 2008 № 12 (978) - [40]
Молодой человек в романе предлагал подумать, как на свободе наслаждаются весенним теплом. «А вы здесь на полу торчите!» Не выдумка, реальность. Академик Павлов записал: «... Работала «золотая комната». То есть люди, которые подозревались, что у них есть сбережения в виде золота и валюты, хотя незначительные, если не отдавали их прямо, заключались в одну комнату и должны были стоять, днями и неделями голодали». Старый революционер Л.Дейч отмечал летом 1930 года в дневнике: «Задержали N, провели обыск, искали по доносу валюту; ничего не нашли, его все же забрали.» Дейч вложил газетную вырезку: «Расстреляны девять человек, у которых найдены монеты и иностранная валюта». Следующее секретное постановление Политбюро о конфискации валюты и золота частных лиц минимум на 1 млн. рублей появилось 25 февраля 1931 года. (Архивные данные РЦХИД-НИ. д.8,л.119, 152; д.9, л.134.)
Однако «ответственные товарищи» убедились, что реквизиции приходится постоянно повторять. Роль молодого человека в романе Булгакова («...С очень приятным выражением лица и в смокинге») отдали Торгсину, который справился с поставленной задачей: чистая выручка за 1932 — 1934 годы превышала предварительную оценку золотого и валютного запаса населения страны. В сравнении с «миллиардными инвестициями» первых пятилеток — сумма незначительная. Но это реальные деньги, а не «счетные и плановые» величины. В начале 30-х годов даже в официальных докладах цены ставили в рублях «нэповских». Не бумажными рублями, а золотом Торгсина расплачивались за немецкие турбины и производственные линии автозавода Форда. В начале 30-х годов «золотой» рубль Торгсина равен 6 руб. 60 коп. На «черном рынке» цена рыночная, взлетал до 70 рублей. Это реальный показатель «подавленной инфляции». «Бумажные рубли», выброшенные на обочину экономики, стремительно обесценивались.
Недостаток продовольствия в стране напоминал обстановку, которая наблюдается во время войны. В справке Торгсина находим откровенное признание: в похожей на дореволюционную Россию Польше на 1 доллар можно купить 1,3 — 1,8 кг сливочного масла и 10 кг крупы, в Торгсине — 250 — 400 г и 1 кг. Это цена коллективизации и безудержного развития тяжелой промышленности. Причем цены Торгсина в начале 30-х годов были ниже цен «колхозных рынков». (После трудных размышлений весной 1930 года Сталин приказал не трогать мелкую крестьянскую торговлю.)
Более 80 процентов товаров, реализованных Торгсином в голодные годы, — продукты, прежде всего хлеб, который покупали крестьяне в провинциальных магазинах. Приносили золотые монеты царской чеканки, иногда доллары. Объясняли, что выменивали валюту на продукты в годы военного коммунизма. Покупали муку и дешевые ткани. В городах покупателя Торгсина привлекали крупа, мука, сливочное масло, кондитерские изделия.
До революции суточное потребление рабочих-текстильщиков Петрограда в зависимости от заработка: 550 — 700 граммов хлеба, 260 — 450 граммов мясных продуктов. В начале 30-х годов служащие советских контор, учителя, «медперсонал» больниц, рабочие небольших фабрик получали по карточкам 350 — 400 граммов хлеба в день, половину современной буханки темного хлеба.
Перед нами упаковка: 800 граммов гречневой крупы, рядом такой же пакет сахара-песка. Месячная норма на человека для «служащих и членов их семей». И конвертик чая, 50 граммов на год! Яйца, мясо, молоко, масло сливочное и постное, сыр, мука, кофе, печенье не положены. Только обед «на производстве». Остальное ищите, где хотите. Здесь начинался путь к Торгсину.
Деликатесы покупали иностранцы и получатели валютных переводов из- за границы. В 1934 году, когда напряжение на продовольственном рынке снизилось, увеличился спрос на хорошие обувь и одежду.
Присущее советской торговле сочетание государственных и частных интересов сопровождало Торгсин. Сомнительные личности и валютные дельцы покупали «золотые квитанции» или скупали товары. Для борьбы с перекупщиками выпускали товарные книжки для покупателей с ограничением срока действия, но количество дельцов не сокращалось. Для чекистов и уголовного розыска Торгсин служил приманкой: «брать с поличным». «Аресты сдатчиков золота при выходе из магазина, конфискация купленных товаров были частыми явлениями, особенно в первые месяцы работы Торгсинов». Приведены подробности: из дверей Торгсина выбегали покупатели, их преследовали милиционеры и агенты уголовного розыска. В одесском магазине чекисты, размахивая «обнаженным оружием», пытались арестовать гражданина, произведя «колоссальную панику и смятение». В подпольные операции были вовлечены сотрудники Торгсина. В 1933 году в Москве арестован директор Торгсина № 1: его обвинили в хищении товаров на 70 тысяч золотых рублей. Число арестов в Торгсине возрастало накануне праздников, когда чекисты оформляли рапорты о проделанной работе.
Несмотря на приличный набор товаров, Торгсин оставался учреждением советским: в провинциальных городах в трудные месяцы 1932 года перед магазинами выстраивались очереди. Когда появились товарные книжки с ограниченным сроком, стала процветать система «нагрузок»: к «ходовому товару» присоединяли невостребованный, к примеру, крупу для детей продавали с дорогим мылом. Чтобы сократить воровство, работникам Торгсина определили «валютный паек» — покупали дефицитные товары на советские рубли. Размер «золотого пайка» зависел от должности. Местные партийные бюрократы посещали Торгсин и расплачивались «бумажными» рублями, хотя руководство пыталось ограничить подобную вольность.
