Каждая группа была разбита на подгруппы из трех человек, и в каждой такой подгруппе проводились две игры. На время игры членов каждой подгруппы вводили по одному в комнату с перегородками, так что они не видели друг друга, и давали им по 20 жетонов, означавших 10 долларов каждый. Затем каждого участника просили написать на листке, сколько из этой суммы он готов пожертвовать в «общую кассу». За это ему обещали по окончании игры выдать половину собранной суммы, объясняя, что чем больше все внесут в общую кассу, тем больше каждый получит обратно. Например, если каждый даст по 5 жетонов, сумма составит 15, ученые добавят к этому еще 7,5, и каждый участник получит обратно 7,5 вместо 5. Если же все внесут по 10, то каждый получит обратно 15. Это объяснение должно было стимулировать желание участников сотрудничать для общего блага.
Первая игра показала, что степень кооперативности молодой городской группы оказалась самой низкой (средний вклад в общее дело 6 — 7 жетонов), а пожилой сельской — самой высокой (10 жетонов). И, как всегда в таких играх (и в жизни тоже), выявились такие участники, которые не вносили в общий котел ничего или минимум, рассчитывая заработать на щедрости других партнеров. Аналогичные опыты с большим количеством повторений давно показали, что эти «зайцы» постепенно подрывают желание своих партнеров жертвовать на общее благо, и поэтому кооперативность сильно «зараженных» ими групп постепенно спадает. Ученые использовали это явление, чтобы изучить, как влияет в таких случаях наказание, и нашли, что если участники имеют возможность «наказывать» «зайцев», то кооперативность группы со временем опять возрастает.
В данном случае вторая игра как раз имела целью проверить, как влияет наказание на кооперативность различных групп. Это влияние измерялось так. После первой игры членов подгруппы снова приглашали в ту же комнату. Каждому давали конверт с запиской, где указывалось, сколько пожертвовал в предыдущей игре каждый из его партнеров. Теперь он видел, кто играл честно, кто — нет. Тут же было написано, что он может заочно наказать всех тех, кто, с его точки зрения, вел себя неправильно. Условия наказания таковы: у наказанных вычтут из выигрыша от первой игры 3 жетона, но и сам он потеряет при этом 1 жетон (или вычтут 4, а у него 2, и так далее, на его усмотрение).
Эти условия, понятно, порождали душевный конфликт — чего хочется больше: сохранить денежку или наказать «гада»? Впрочем, возможность наказания позволяла участникам надеяться, что теперь, когда «зайцы» будут проучены, это заставит их честнее сотрудничать и он сам выиграет больше. Каждый участник писал на этой же записке, кого как наказал, отдавал листок экспериментатору, тот сообщал (другой запиской) каждому, кто как наказан, после чего подгруппа приступала ко второй игре на тех же условиях, что и в первый раз. Но теперь уже «зайцы» знали, что они наказаны, и так как они не знали, сколько будут играть еще, то теперь, как можно было думать, должны были строить свою стратегию с учетом возможности получить в третий раз еще большее наказание.
Обычно при многих повторениях таких игр большинство «зайцев» и в самом деле решают, что им лучше сотрудничать, — именно поэтому степень кооперативности после введения наказаний, как правило, увеличивается. Но здесь третьей игры не было — исследователи ограничились двумя сеансами и сразу же подвели итоги. Они сделали это нарочно, чтобы не дать участникам приспособиться к условиям игры, так сказать, вопреки своей натуре. Им хотелось выявить меру кооперативности, а также отношение людей к наказаниям и влияние наказаний на кооперативность в «сыром», так сказать, виде, который присущ этим людям вне всякой игры.
И что они выявили? Тут лучше дать слово им самим. Вот как они начинают свое резюме. «Итоги этого российского эксперимента оказались для нас весьма неожиданными». Во-первых, выяснилось, что ни в одной русской группе введение наказания не повысило степень кооперативности, а во взрослой городской группе даже понизило ее. Во-вторых, после сообщения о наказании средний размер вклада каждого участника в общий котел при второй игре существенно уменьшился (кроме деревенской группы взрослых людей). Это понижение, как показал анализ отдельных вкладов, вызывалось тем, что «кооператоры», то есть игроки, которые в первой игре вносили много, после сообщения им о наказании внесли существенно меньше, а низкий вклад «зайцев» не изменился (наказание не заставило их вносить в общий котел больше). В-третьих, и это тоже весьма специфично для русских групп, во всех четырех группах наблюдалась тенденция сильно наказывать не только тех, кто в первой игре внес меньше двух других, но и тех, кто внес больше. В сумме по всем подгруппам число наказанных таким образом «активных кооператоров» составляло от трети до двух третей от общего числа наказанных. И в-четвертых, оказалось, что общая склонность русских участников игры наказывать своих партнеров — как «зайцев», так и «чрезмерных кооператоров» — в целом одинакова для всех. Эта непонятная озлобленность (spite) не зависит ни от возраста, ни от жизненного опыта.
