Знание-сила, 2007 № 11 (965) - [8]
В тезисах перечислялись вражеские заговоры, раскрытые НКВД за последние месяцы. Первым номером, конечно, «военно-фашистский» (Тухачевский и весь высший командный состав армии); далее «право-фашистский заговор» в самом НКВД (Ягода и другие крупные чины органов); «кремлевская группа» (Енукидзе и прочие); разветвленная шпионско-диверсионная сеть, работающая на польский генштаб (зародыш будущей «польской операции», самой массовой «национальной операции» НКВД), региональные «право-троцкистские» заговоры в партийных и советских организациях Белоруссии, Северного Кавказа, Урала, Дальнего Востока, ряда других краев и областей. Вроде ничего особенно нового — к заговорам уже и привыкли, хотя география в целом впечатляющая, да вереница первых секретарей обкомов в качестве лидеров заговорщиков — тоже новация. А главное, если прежде каждый был как бы сам по себе, то на сей раз Ежов связал все эти «заговоры» в один узел неким «Центром центров», в который будто бы входили Рыков, Томский, Бухарин, Каменев, Сокольников, Пятаков, Енукидзе.
Главная задача этого вселенского заговора — объединение всех антисоветских сил, «от бывших оппозиционеров до белогвардейцев», включая эсеров и меньшевиков, с целью свержения советской власти и восстановления капитализма. Каким образом? Дальше идет перечень обвинений, который ляжет в основу всех приговоров в ближайшее время. План «дворцового переворота» — физического устранения Сталина и его приближенных. Подготовка военного восстания, которое должно победить при поддержке интервентов из-за границы. В случае войны — подготовка поражения в ней и приход к власти благодаря политическим и территориальным уступкам победителю. Связь с Японией, Германией и Польшей. «Центр центров» ставит все объединенные им оппозиционные группы на службу фашистским разведкам. Готовит диверсантов на случай войны. Организует кадры повстанцев из партизан Гражданской войны, белого казачества, кулаков, спецпереселенцев, уголовников, «бывших» и многих других. Естественно, занимается вредительством в народном хозяйстве.
А. Стаханов. 1937 год
Сам ли Ежов сложил весь этот бредовый паззл, или под сталинскую диктовку? В это время они встречались почти каждодневно.
А.Д.: Но из этого еще не следовала необходимость превентивной «массовой операции» НКВД — вроде бы все могло обойтись серией точечных ударов по «верхам». Могло бы — да не совсем: упоминания о «партизанско-повстанческих формированиях» в Азово-Черноморском, Западно-Сибирском краях, «антисоветской казачьей организации» в Оренбургской области, о «бывших», о кулаках и т.п. — это уже эскиз широкой «социальной базы» заговорщиков.
А.Р.: Есть в ежовском перечне очень важное упоминание о западно-сибирской группе, «объединившей партизанско-повстанческие кадры среди спецпереселенцев». Похоже, именно на ней несколькими днями позже начнут отрабатывать механизм массового террора.
17 июня, еще до пленума, начальник Управления НКВД Запсибкрая Миронов сообщает в крайком, что в крае раскрыты две большие организации: одна - «кадето-монархическая», другая — эсеровская, обе совместно готовили восстание ссыльных: кулаков-спецпоселенцев и контрреволюционеров. Все это вместе названо «эсеро-монархическим заговором». Арестовано 372 человека, установлено еще 1317 участников заговора. Ну — очередной заговор, дело привычное. Но тут 28 июня — еще пленум идет! — Политбюро, по-видимому, по записке секретаря крайкома Эйхе, принимает постановление по Запсибкраю. Первое: создать для рассмотрения дел по «повстанческой организации среди высланных кулаков» (уже никаких не «эсеро-монархистов»!) специальную «тройку» с правом применения смертной казни, в составе начальника УНКВД Миронова, первого секретаря крайкома Эйхе и краевого прокурора Баркова. И второе: всех «активистов» расстрелять.
Мы не знаем никаких подробностей обсуждения доклада Ежова на пленуме, не знаем и того, как принималось решение по созданию этой первой «модельной» тройки. (А для нее модельными были точно такие же тройки, и с теми же правами, действовавшие в период коллективизации, а для тех — тройки 20-х годов «по борьбе с бандитизмом», так что ничего принципиально нового и тут не было: вернулись к испытанному старому средству). Но буквально через два дня после этого «частного» решения, 1 июля 1937 года, Политбюро принимает решение начать подготовку к «кулацкой операции» НКВД. 2 июля по всем обкомам, крайкомам и т.д. рассылается телеграмма. В ней нет никаких мифических «организаций», «заговоров», «шпионско-диверсионных сетей» и «террористических ячеек» (сочинять эту беллетристику придется уже в ходе операции самим следователям НКВД). Зато есть четкие социальные адреса будущей массовой операции, пока сравнительно узкий круг: раскулаченные крестьяне, вернувшиеся домой из ссылок и лагерей, плюс уголовники. Есть прямое указание, что с ними делать. Во-первых, взять на учет, пересчитать, разделив на две категории: «наиболее враждебных» и «менее активных» (то есть тех, чья «враждебность» никак не проявляется, но предполагается в силу их принадлежности к данной социальной группе), — и доложить в центр, сколько получилось тех и других. Во-вторых, создать в каждом регионе тройки по образцу новосибирской. После того, как цифры, а также персональный состав троек будут утверждены Политбюро, начнется собственно операция. Технология ее предельно проста: первую категорию — пропустить через тройки и расстрелять, вторую — выслать.
