Знание-сила, 2006 № 10 (952) - [22]
У любого исторического явления есть свои пружины, и они не имеют ничего общего ни с классовой борьбой, ни с экономическими факторами, ни с вождями и царями. Подлинные пружины истории, ее творцы — это несколько отпетых мошенников, плетущих нити заговора ради сбережения своих богатств и дурачащих весь мир. История человечества придумана ими, не понята никем, объяснена мной, откроется вам — вот лейтмотив популярных в последние десятилетия исторических бестселлеров Брауна, Мулдашева, Деникена, Фоменко.
В начале было не слово Божие — в начале были козни и заговор людей, далеких от всякой идеи Бога. Бог умер. В его владениях хозяйничают «посвященные», не допуская к силе, власти, богатству никого из профанов. «Сионские мудрецы» начала XX века политкорректно преобразились и составили Приорат Сиона. Недовольны подменой разве что руководители католической церкви, внезапно превращенные фантазией Брауна и К° в дирекцию авгиевых конюшен.
И все же мы должны быть благодарны авторам фильма, телепередач и упомянутых книг — за то, что они заставили нас, споря с ними, вновь вспомнить о той евангельской эпохе, что жила в ожидании спасительной веры, — эпохе, так похожей на нашу, эпохе империй, армий, царственных указов, политической власти, теснящей народы, сбивающей их в стада дрожащих агнцев, эпохе больших денег и ресурсов, сутолоки, смердящих трущоб, пьянящих зрелищ, резко сократившихся расстояний, эпохе, которая «кончилась в Риме от перенаселения».
«И вот в завал этой мраморной и золотой безвкусицы пришел этот легкий и одетый в сияние, подчеркнуто человеческий, намеренно провинциальный, галилейский... человек» (Б.Л. Пастернак). Как полторы тысячи лет спустя в «завал» книжной мудрости, умерших языков, истолченных в ступе истин, затверженных с детства советов и заветов пришел другой человек — Леонардо.
В книге Дэна Брауна их маски надели какие-то персонажи. Сами маски оказались плохо прорисованы, но помарки и кляксы выискивают и успешно оттирают те, кто берется за «разгадку кода да Винчи». А я лишь еще раз удивлюсь, что на тысячи людей, державших черную книгу Брауна, не встречал еще никого, кто бы читал роман о Леонардо Д.С. Мережковского — «Воскресшие боги».
Александр Зайцев
Когда животные были маленькими
Животные не сидят на месте. Все-то они рыскают по лесам, крадутся по горам или мчатся по степи. Медлить им некогда: поленишься — голодным спать ляжешь или сам на обед попадешь.
А как быть, если у тебя дети? Колясок в мире животных нет и не будет. Малышей приходится прятать или все время носить с собой.
В этом братья наши меньшие — такие мастера и выдумщики, что нам осталось только дивиться.
Ничего на свете лучше нету, чем сидеть у мамы на спине! Вцепишься в шерсть или перья и скачешь, бежишь, летишь, перемахивая через реки и холмы, то прижимаясь к земле, то. словно облако, проплывая над лесом. С мамой рядом — как за каменной стеной! Будь ты мал и слаб, мама тебя от любой беды унесет. Да еще и согреет. если на улице холодно. Со стороны поглядишь: идиллия!
А вот малыш орангутан так не считает. В джунглях Калимантана водится дымчатый леопард. Он карабкается по деревьям лучше и быстрее любой обезьяны. Цепляясь ручонками за шерсть, малыш с ужасом смотрит, как сокращается расстояние. Как от такой беды убежать? Внезапно мама и вовсе замирает. Поворачивается зачем-то, куда-то тянется. Прыгать надо или бежать! Разве не понятно? Что-то свистит над головой и бьет леопарда. Он дрожит всем телом и, покачнувшись, прыгает вниз. Вот оно, секретное оружие мамы! Руками и ногами она оттянула ветки дерева и, едва приблизился враг, отпустила их. Хлесткий удар потряс зверя. С высоты в двадцать-тридцать метров тот сверзается наземь. Со стороны поглядишь: победа!
А вот малыш орангутан так не считает. В небе мелькнула тень: то простер свои крыла малайский орел. Он кружит над лесом и смотрит, не мелькнет ли где слабая обезьянка, что ездит под куполом леса на маминой спине. Тогда он камнем бросится вниз. Но и этот враг победим! Не успел малыш испугаться, как мама, опять остановившись, повернулась, подпрыгнула, схватилась за сук, качнулась и сильным ударом лап отогнала надоедливую птицу. Вот-вот, моя мама всех главнее! Ее боятся и в воздухе, и на земле. Только крепче надо держаться за ее спину.
Все молодые обезьянки — и шимпанзе, и гиббоны, и гориллы, и бонобо — цепляются за шерсть мамы, как за жизнь. Ведь рождаются они беспомощными. Поэтому первые недели детства для них полны самых невероятных опасностей. Любой хищник, даже не мечтающий ударами лап опрокинуть взрослую обезьяну, рассчитывает, что малышей-то как раз схватит за бочок. Как же тем трудно приходится! Их органы чувств вполне сформировались, а вот ножки и ручонки слабы. Они ясно видят беду, чуют, слышат, как та надвигается, а постоять за себя не могут. Да что там постоять! Даже убежать не могут.
Самые высокоразвитые животные появляются на свет самыми слабыми. На верхних ступенях эволюции детеныши беззащитны. Они медленнее растут, дольше нуждаются в опеке. Особенно это характерно для обезьян, что заняли последнюю ступень «на подвижной лестнице Ламарка». Прежде чем они овладеют нужными для жизни премудростями, им приходится долго учиться. Они ведь даже не знают, как лазить по деревьям. Разве такие крохи выживут одни в лесу?
