Знание-сила, 2006 № 01 (943) - [23]
Иногда установление прижизненной связи частей требует от палеоботаника преодоления серьезного психологического барьера. Мы привыкаем к определенному сочетанию листьев и органов размножения, отказаться он него бывает очень трудно. В раннемезозойских отложениях Европы встречаются листья, сходные с гинкговыми. Вместе с ними давно находили веточки с пучками спорангиев — несомненные мужские органы размножения тех же растений. А найти женские органы размножения никак не удавалось. Лишь много лет спустя выяснилось, что они были в захоронениях. попали на страницы монографий и получили свое название. У гинкговых семена сидят на концах тонких веточек, а здесь семеносные органы были пластинчатыми и парными. Семена сидели на пластинках в два ряда. Предположение, что у растений с гинкгоподобной листвой могут быть столь необычные семеносные органы, даже не приходило никому в голову.
Не берусь говорить от имени всех своих коллег-палеоботаников, но для меня реконструкция прижизненного облика растений — самая интересная работа. Здесь каждый шаг — маленькое открытие, хотя иногда и разочарование — не все гипотезы оправдываются. Эта работа как разгадывание кроссворда на страницах геологической летописи. Рассеянные части растений комбинируешь и так, и этак. Чтобы найти маркеры, приходится прибегать к сложным методам исследования. Выявить общий маркер — все равно что не ошибиться в общей букве, соединяющей слова в кроссворде. Мгновения, когда вдруг ощущаешь, что все сошлось и все правильно, когда в это поверили и коллеги, — высокая награда в скрупулезной работе по реконструкции растений.
Результаты подобных изысканий имеют немалый научный смысл. Реконструкция растений чаще всего не главный, а побочный продукт палеоботанической работы. Это маленькая привилегия палеоботаника — среди повседневной рутинной работы по обслуживанию геологических работ находить отдушины, питающие ум.
Надежда Алексеева
Теплой полярной ночью
Геологи подозревали, что Арктический бассейн в меловой период был... теплым. Но доказать это им до сих пор не удавалось.
Это удалось — с цифрами в руках! — сделать палеоботаникам, ученикам и последователям Сергея Мейена.
Работой руководил Алексей Борисович Герман, нынешний глава лаборатории, которую некогда возглавлял С. Мейен. Новую карту Северного полушария мелового периода можно посылать в школы.
Картина мира опять несколько изменилась.
Шесть недель темной полярной ночи. Еще несколько недель на пару- тройку часов ночной мрак сменяется серыми сумерками. И вот наступает долгожданный момент: над краем горизонта вспыхивает солнце! Вечные льды, белое безмолвие зимой и летнее буйство карликовой растительности, успевающей за три-пять недель расцвести, дать потомство и отмереть.
А если вам сказать, что под низким полярным небом раскинулся просто сад Эдем? И зимние температуры не опускаются ниже ноля? Вы поверите? Не знаю. Но, тем не менее, это было.
В середине мелового периода Арктический бассейн был теплым. Об этом говорят многие геологические и палеонтологические данные: отсутствие ледниковых отложений, крупные угленосные пласты, теплолюбивая морская фауна. А самое главное об этом расскажут обычные листья листопадных растений, росших некогда по берегам этого бассейна. Как и у современных, у тех древних цикадовых деревьев сезонный цикл заканчивался сбросом листвы. Слой опавших листьев накапливался, постепенно перекрывался грунтовыми наносами, и, в конце концов, становился ископаемым.
Можно ли получить по ним не только качественные, но и количественные характеристики древнего климата? Этот вопрос через много миллионов лет задали себе ученики и продолжатели исследований Мейена.
Гипотетическая реконструкция основных морских течений в Северном полушарии в позднем мелу
Давно установлено, что самые чувствительные индикаторы климатических условий — растения. Они непосредственно взаимодействуют с окружающей средой — атмосферой и почвой. Чтобы выжить в изменяющихся условиях, не способные убежать в поисках лучших мест, они вынуждены приспосабливаться, меняя свое морфологическое строение.
Как качественные, так и количественные характеристики климата можно получить, изучая систематический состав древних флор (этот профессиональный термин объединяет всю растительность данной местности; слово может непривычно принимать форму множественного числа): жизненные формы растений, форму и текстуру листьев, строение корневой системы и ископаемой древесины.
Отдельные морфологические признаки древних растений однозначно или с большой степенью вероятности свидетельствуют об особенностях климата, в котором растение существовало. Однородность древесины характерна для растений тропического безморозного климата, а годичные кольца говорят о его сезонности. Современные мангры встречаются лишь по берегам тропических морей, поэтому признаки, говорящие о принадлежности растений к манграм, свидетельствуют о тропическом климате их произрастания. Мелкие кожистые листья растений обычно характерны для сухого климата, а оттянутые верхушки листа ("капельное острие") часто встречаются у деревьев муссонного или влажного тропического леса. Толстая кожица, опушение, мелколистность. подвернутость края листа обычно рассматриваются как свидетельства водного дефицита, однако ксероморфные признаки могут отражать не засушливый климат, а физиологическую сухость, избыток прямого солнечного света и недостаток азотистого питания, приспособление к арктическим и альпийским условиям.
