Знание-сила, 2006 № 01 (943) - [24]
О параметрах климата можно судить и по разнообразию флоры: оно тем выше, чем более теплым и влажным является климат. Так есть сейчас и, очевидно, так было в прошлом. Для реконструкции климата недалекого геологического прошлого палеоботаники обычно сравнивают ископаемые растения с ближайшими или сходными из ныне живущих, и, зная условия произрастания современных, делают выводы о климате прошлых эпох. Но большинство современных видов растений имеет возраст не более 10-12 миллионов лет, а родов — 20-25 миллионов лет, поэтому такой метод используется в палеоклиматологии только для последних нескольких миллионов лет. Для более древних времен он обычно не годится: слишком мало растения того времени похожи на современные, слишком неопределенны и гипотетичны их "климатические приоритеты".
Гораздо более надежны, по всей видимости, методы, в которых учитывается строение листьев ископаемых растений.
Еще в начале прошлого века ботаники заметили, что среди древесных цветковых растений тропиков больше, чем в умеренных широтах, видов с цельным краем листа. Крупные листья характерны для растений влажных и теплых мест, мелкие — для растений жарких или холодных сухих. Сходные типы климата налагают на растения сходные физические ограничения. Поэтому различные виды, произрастающие в одинаковых, но разделенных в пространстве и во времени климатах, вырабатывают сходные морфологические признаки. Говоря "дождевой тропический лес", "тайга" или "тундра", мы подразумеваем растительность вполне определенного облика и вполне определенной климатической приуроченности, вне зависимости от состава слагающих ее растений.
Листья платанообразных из позднего мела Анадырско-Корякского субрегиона
Российский ученый Алексей Герман изучал растительный мир прошлого самыми современными методами, позволяющими сопоставлять морфологические особенности листьев с количественными параметрами климата: средняя температура самого теплого и холодного месяца, количество осадков, продолжительность вегетативного периода и так далее. Ему удалось реконструировать климатические условия позднемеловой эпохи (74-107 миллионов лет назад) на территории Евразии и Аляски. Материалом для исследования послужили многочисленные коллекции растительных остатков (несколько тысяч экземпляров) из меловых отложений тех мест.
Среди прочего выяснилось, что Арктический бассейн в середине мела был теплым и, по-видимому, если в нем и образовывался лед, то лишь в весьма незначительном количестве: нигде не было найдено следов ледниковых отложений этого возраста. О теплом и влажном климате меловой Арктики свидетельствуют и крупный пояс угленакоплений в северных высоких широтах.
Влажный климат Арктики в меловом периоде, видимо, свидетельствует о существенно иной структуре атмосферной циркуляции и ином распределении атмосферных осадков.
Средняя температура наиболее теплого месяца 20,4 градусов и наиболее холодного месяца 5,8 для арктических флор кажутся невероятными. Однако если предположить, что основной контроль температурного режима в этой части Арктики принадлежал влиянию теплого Арктического бассейна, это уже начинает восприниматься по-другому. Как отмечает в своей работе А. Герман, Арктический бассейн, по-видимому, смягчал сезонные температурные колебания вблизи побережья, "добавляя" в атмосферу некоторое количество тепла в летний сезон и существенно повышая зимние температуры, не давая им в темный зимний период опускаться ниже нулевой отметки и местами меняя экваториально-полярный температурный градиент на противоположный.
Наклон земной оси в то время, скорее всего, не отличался от современного — значит, в высоких широтах солнце зимой, как и сейчас, скрывалось за горизонтом на широте 85° на целых четыре месяца. Высокое испарение с поверхности теплого Арктического бассейна должно было порождать сильную облачность, прибрежные туманы и обильные дожди в прилегающих к нему районах.
Чем объяснить все эти чудеса? Ученые предположили, что Арктический бассейн в тот период "подогревался" теплыми водами из низких широт, поступавших, очевидно, по Западному Внутреннему проливу на Северо-Американском континенте. Российский ученый Д.П. Найдин, изучавший меридиональные связи морской биоты в Северном полушарии в позднем мелу, показал, что Западный Внутренний пролив, вместе с системой Тургайский пролив — Западно-Сибирское море. "... регулировали характер водных масс низких и высоких широт. Они были активными меридиональными терморегуляторами. При их посредстве тепло доставлялось в полярные широты, что существенным образом влияло на климатические условия Палеоарктики".
Приблизительно 90 миллионов лет назад существовала Берингийская суша (Берингийский мост), Арктический бассейн был изолирован от Прото-Пацифики, зато открыт меридиональный Западный Внутренний пролив, по которому, вероятно, тепло и переносилось морскими течениями из экваториальной области в Арктический бассейн. По мнению А. Германа, мощное теплое морское течение могло возникнуть благодаря Северо-Пассатному течению, пересекавшему с востока на запад в низких широтах океан Тетис и Центральную Атлантику. Все это и определило основные черты палеогеографии арктического региона.
