Знание-сила, 2004 № 11 (929) - [9]
Реальность их существования, казалось бы, укрепляет позиции тех, кто считает основной причиной нынешнего всплеска экстремизма и терроризма «заговор международного терроризма». Однако при всей важности этого фактора остается вопрос о внутренней природе политического экстремизма, играющей главную роль в каждой стране.
Государство не должно культивировать идею «справедливого возмездия» сепаратистам, олигархам, мафии — иначе оно будет нести ответственность за рост политического экстремизма.
Если экстремистские организации столь влиятельны, почему в одних районах они появляются и укореняются, а в других нет? Почему, формируясь во многих районах, они добиваются своего лишь в некоторых?
Например, в Татарстане после распада СССР возникло множество организаций, стремившихся оживить «исторические обиды» татарского народа, начиная со времен покорения Казани Иваном Грозным, и направить их на борьбу с имперской Россией. Однако они своего не добились. По крайней мере, в Татарстане не сложились вооруженные организации сепаратистского или радикально исламского толка, как в Чечне или Дагестане.
Международные исламские организации проявляют к Татарстану не меньший интерес, чем к Чечне, но это пока не поколебало политическую стабильность в поволжской республике.
Идея заговоров так популярна сегодня в России потому, что хорошо согласуется с массовыми представлениями о том, что причиной большинства бед становятся злой умысел и действия неких скрытых сил, будь то олигархи, мафия, коррупционеры и так далее. Эти предрассудки в высшей степени выгодны властям: можно переложить ответственность с себя на заговорщиков.
Между тем власти должны нести ответственность уже за то, что бездумно ввязались в эскалацию «справедливого возмездия».
Уже проявляется новая функция террористических актов. Классический терроризм всегда был формой шантажа властей или мирового сообщества, он открыто и даже демонстративно выдвигал свои требования: выплатить выкуп, выпустить из тюрем единомышленников, прекратить военные действия и так далее. Но в последнее время все чаще совершаются анонимные террористические акты с неявными целями. Это может быть сплочение или расширение собственных рядов в ответ на спровоцированные акции возмездия; тогда государство или даже группа государств играют по сценарию, который для них написали экстремисты. Иногда террористы, провоцируя власти на жестокие ответные меры, подставляют вместо себя в качестве объекта возмездия третью сторону — неких «козлов отпущения». Например, можно предположить, что террористические акты в российских городах в 1999 году не были делом рук чеченских террористов, как это утверждает официальная российская версия. Их могли предпринять представители радикальных исламских организаций из других республик Северного Кавказа (пока выявленные следы преступления ведут в Карачаево-Черкессию). Террористы, легко предугадывая действия центральных властей исключительно по чеченскому следу, могут рассчитывать на сплочение своих единомышленников в ответ на «интервенцию имперских сил России» и при этом не ставить под угрозу свой народ, свои семьи. Нечто похожее могло быть и с поиском виновных в событиях 11 сентября в Нью- Йорке.
Я вовсе не настаиваю на справедливости этих версий; хочу лишь подчеркнуть, что политический экстремизм, терроризм были бы невозможны без неких ошибочных ответных действий.
«Терроризм, — отмечает А. Кара- Мурза, — это действия, направленные на уравнение шансов или на слом игры... С точки зрения самих террористов, их действия — это форма восстановления попранной справедливости». Это извращенные представления о справедливости, однако важно отметить, что терроризм есть асимметричный ответ слабейшей стороны на действия сильнейшей.
Ученые, как правило, с большой настороженностью относятся к разного рода вмешательствам в социокультурные процессы. Вот типичное высказывание нашего известного социолога Б. Грушина: «Мир начинен разными цивилизациями, разными культурами. И речь не идет о том, какая выше, какая ниже. Их просто надо оставить в покое, не тянуть насильно к единому образцу евро-американской цивилизации».
«Тянуть насильно», разумеется, не нужно, но и «оставить в покое» их тоже не получится — это утопия. Культурная глобализация затрагивает даже самые изолированные общности. Именно такое якобы «естественное» развитие без целенаправленного вмешательства внешних сил чаще всего ведет к маргинализации культур и образа жизни народов, попавших в стихию незавершенных модернизаций.
Развивающиеся страны сами выбраться из этой стихии вряд ли смогут. И дело не только в недостатке необходимых ресурсов. Те внутренние силы, которые способны быть носителями культуры позитивного развития и терпимости, как правило, в этих странах крайне малочисленны и слабы.
Роль культуртрегеров фундаменталистского типа в распространении политического экстремизма огромна, не менее значительна и роль культуртрегеров прогресса и толерантности. Но если первые плодятся и размножаются без особых усилий, как сорняки или инфекция, то появление их противников возможно только в результате упорного культивирования социальной среды.
