Знание-сила, 2001 № 11 (893) - [30]
А пока сохраняется эта разлагающаяся система, сохраняется и двойственное положение жильцов, которые все-таки до сих пор скорее жильцы, чем собственники. И в значительной степени прежняя коммунальная ментальность – сжимание потребностей, зависимость от власти, понимание бессмысленности всякой инициативы – тем самым воспроизводится.
Она дает себя знать и в других сферах. Потребности недавних выходцев из коммуналок, жителей домов с вонючими лестницами и захламленными дворами слишком низки, чтобы желать действительно чего-то другого (нет ни аристократии, ни массового открытого и достижительского общества), у этих людей трудно разбудить стремление много работать, много зарабатывать и как-то выскочить из этого порочного круга. Появились новые образцы богатой жизни, представление об иных стандартах потребления, прежде всего их демонстрируют зарубежные фильмы и телесериалы. Но все это существует само по себе, «для любования», и не имеет отношения к повседневной жизни большинства, поскольку никаких механизмов достижения такого уровня жизни фильмы, разумеется, не дают.
Зависть, обнаруженная Утехиным в подкладке коммунального быта, теперь переадресована «новым русским», любому, кто чего-то добился, по глубокому убеждению людей пожилых, исключительно нечестными способами. Завидуют обладателям качеств, благ, общественного признания. Все это – блага, качества, квалификация – воспринимается как безусловная ценность, но завидующий как бы отказывается принимать во внимание, как, благодаря чему все это получено. Он не обсуждает или отвергает социально принятый порядок или основания, по которым дано обладать или приобретать все эти блага. Отношение двусмысленное, амбивалентное, противоречивое.
Это зависть не просто к кому-то (хотя часто и она может фокусироваться на конкретных людях и вызываться определенным набором наиболее престижных вещей, благ, привилегий, например, машинами каких-то марок, квартирами особого типа).
Такая зависть блокирует принятие любых форм социального неравенства, кроме тех, что распределены строго по уровням жесткой иерархии, привычной для общественного сознания. Так подавлялась проснувшаяся предприимчивость, достижительность, поскольку их результат априори ставился под сомнение. Зависть стала мошным механизмом регрессии. Завидующий, лишая легитимности достижения других, блокирует и собственные усилия.
Зависть – одно из самых сильных социальных чувств, и довольно слабо исследованное. Между тем, как мы полагаем, именно она в значительной степени определяет сегодняшнюю коллективную депрессию. Зависть может «работать» социальным регулятором, который ограничивает личные достижения, и одновременно сплачивать общество в едином отношении к растущему социальному неравенству, вызванному быстрым ростом благополучия и подъемом отдельных людей и целых групп.
И не стоит говорить о солидарности, порожденной коммунальным сообществом или вообще социалистическим бытом. Видели по телевизору наводнения в Ленске или в селах на Алтае, в Приморье? Одна и та же картина – вода по самую крышу, а люди сидят на ней, стерегут свое добро – от кого стерегут? Это же маленький город, все всех знают…
Недавно знакомый иностранный коллега, часто бывающий здесь, заметил: в Москве появились зоны, где хорошо пахнет на улицах и в подъездах. Действительно, появляются островки новой жизни: дома с консьержками, хорошо оплачиваемая и вышколенная обслуга. Да, в основном это дома людей состоятельных, но я бы сказал, тут зависимость, обратная кажущейся: не потому они так живут, что богаты, а потому богаты, что так к себе относятся. Конечно, и прежде такие зоны были, зоны номенклатурного жилья, но они прятались за высокими заборами и всяческой охраной, а теперь все открыто. Хуже другое: жизнь на этих островках никак не пересекается с жизнью большинства и никак на нее не влияет, разве что вызывает зависть.
ВО ВСЕМ МИРЕ
Заснятый недавно небольшой темный диск на фоне громадного Солнца когда-то, в самом деле, принимался за очередное пятно на нашем светиле- А первым наблюдал ближайшее к нему небесное тело – планету – французский ученый и философ Пьер Гассенди. Для этого он использовал только что изобретенный в начале XVII века телескоп. Изображение с оптического прибора передавалось на белый лист в затемненной комнате. Заметив довольно высокую скорость прохождения «пятна», естествоиспытатель понял, что это Меркурий. Многие астрономы, интересовавшиеся опытом, ожидали увидеть размеры планеты, равные 1/15 диаметра Солнца, но они оказались всего лишь 1/200 его поперечника.
Сейчас изредка можно наблюдать прохождение Меркурия над поверхностью Солнца через любой домашний телескоп. Правда, непременно соблюдая правила безопасности для зрения. То есть ни в коем случае нельзя смотреть на Солнце через телескоп без солнцезащитного фильтра. Им может служить алюминированное стекло или пленка, полностью закрывающая входное отверстие телескопа. И еще: любители-астрономы должны в первую очередь настроиться на поиск объекта на диске Солнца, своим обликом напоминающего настоящее солнечное пятно, за которое сначала приняли Меркурий.
