Знание-сила, 2001 № 05 (887) - [51]
Татьяна Панова
«А матери своее слушайте во всем…»
Он и после смерти хотел помогать ей и заботиться о ней, милой жене своей Евдокии, а умирал, не дожив до сорока… Рано в средневековье вступали в жизнь, рано уходили из нее. Как ни странно, судьба этой женщины остается за рамками публикаций, хотя, казалось бы, жена самого Дмитрия Донского!
Но сведений о ее жизни так мало, что исследователь оказывается беспомощным, – самые тщательные розыски дают результат очень скромный, «гора рождает мышь». И это относится не только к великой княгине Евдокии, вовсе нет. Это время, когда человеческая жизнь не представляла ценности, сам человек не осознавал себя как личность, как мир – неповторимый и потому бесценный.
Бесконечные междоусобицы, войны, пожары, болезни косили людей, как косой, и надолго замирали просторы, не слыша детского смеха, женского шепота, мужского голоса. Пустела земля в одночасье, и не скоро потом собирались на ней люди, возобновляя, восстанавливая жизнь. В «Житиях» писалось о людях особых, прославивших себя святостью и непохожестью на всех остальных.
«Коломна городок – Москвы уголок». Именно в этом городе московской земли состоялся в 1366году свадебный пир – юный великий князь Дмитрий обручился с Евдокией, дочерью нижегородского князя Дмитрия Константиновича
Летописи сообщали о событиях значительных, важнейших, правда, «погодные» сводки отмечали рождения, но только мальчиков в княжеских семьях. О девочках упоминания крайне редки, это и понятно: наследование власти и богатства шло в роду только по мужской линии. Вот и получалось – обычная жизнь, просто жизнь человека, особенно женщины, вообще выпадала из истории, как будто ее и не было вовсе. Иной раз просто невозможно представить себе людей средневековой Руси, характеры, пристрастия, привычки и пели которых с большим трудом и далеко не всегда удается рассмотреть сквозь сведения скупых на подробности летописных сводов. А их лица увидеть просто невозможно – на Руси не существовало светской живописи вплоть до XVIII века. Это в Западной Европе короли, герцоги, их дети и жены, священнослужители и военные считали необходимым позировать художникам, чтобы оставить потомкам свой образ. И теперь именно по этим портретам мы судим о моде тех времен на аристократическую бледность или румяна, на фасоны и цвет одежды, выбор драгоценностей, прически, обувь и многое, многое другое.
Здесь – иное дело. И все-таки, все-таки попробуем собрать хоть немногое.
Евдокия была дочерью князя нижегородского и суздальского Дмитрия Константиновича, год рождения ее неизвестен, о детских годах мы тоже ничего не знаем; знаем, что мать ее звали Анна.
Совсем недавно благодаря исследованиям останков Евдокии узнали, что она была миниатюрной – ее рост всего 155 сантиметров – и очень пропорционально сложенной. Про таких говорят «ладная девица». Особенно маленькой и хрупкой она казалась рядом с Дмитрием, человеком истинно богатырского сложения.
Чудом в состав одного из поздних (XVI век) «летописцев» попал словесный портрет героя Куликовской битвы. Вот этот портрет: «Бяше же крепок зело и телом велик и широк, и плечист, и чреват велми и тяжек; брадою же и власы чернъ; взором же дивен зело».
Но вот под 1366 годом «Рогожский летописец» (и не он один) зафиксировал событие, которое посчитал значительным в жизни московского великокняжеского дома, – женитьбу шестнадцатилетнего Дмитрия Ивановича на Евдокии Дмитриевне. Теперь мы можем посчитать и примерно узнать год ее рождения. Девочки на Руси уже в тринадцать – пятнадцать лет выходили замуж, и значит, коль скоро год рождения Дмитрия Донского 1350-й, она родилась двумя-тремя годами позже, значит в 1352 или 1353 году.
На одной из средневековых миниатюр XVIвека художник изобразил осаду Москвы воинами хана Тохтамыша. Есть здесь и один из братьев Евдокии Донской, чьим коварным замыслом воспользовались ордынцы, чтобы ворваться в город
Трудно сказать, что брак этот был по любви. Были в нем всем очевидный расчет и надежда. Дело в том, что отношения между нижегородским и московским князьями в то время, да и в последующие годы, мягко говоря, были сложными, настороженными, если не сказать – враждебными. Вообще вся история их взаимоотношений во второй половине XIV века – яркая иллюстрация той борьбы, которую вела Москва за великокняжеский престол и расширение своих владений. В этой борьбе все средства были хороши – внезапные набеги, предательство, союзы с ханами Орды, но и свадьбы, браки тоже. И надежда была на то, что брак хоть на какое-то время замирит междоусобицу, даст'передышку, а там – все в руках Божьих. Поэтому – какая любовь? Даже между родственниками в венчании молодых не было единогласия. В результате свадьба состоялась, как говорится, «на нейтральной полосе», в Коломне: «…месяца генваря в 18 день, на память святых отец наших Афонасия и Кирила… оженися князь великый Дмитрей Иванович у князя у Дмитрея у Константиновича у Суждольского, поя за ся дщерь его Овдотью и бысть князю великому свадьба на Коломне».
Но оказался брак счастливым. И свидетельств тому много, но главное, пожалуй, та любовная, подлинная забота, которая буквально сквозит в каждом слове завещания князя, ге наставления детям в отношении матери и щедрые дары не детям, а ей, оставшейся без него с кучей ребятишек на руках, а последний родился за три дня до его смерти…
