До трансляции оставалось чуть больше десяти минут. Я набрал адрес Сергея.
– Ешкин код! – закричал на том конце Жиган. – Ну наконец-то, Док! Я уж собирался рвать клавы. Вы опять забыли, как на спутник нацеливаться?
– Нет, я со смертью в шашки играл. Со спутником облом, сел на оптику.
– Может, так и лучше, с этой погодой… Ладно, делаем как обычно – Вы гоните все ко мне, а уж через мои примочки пойдет на джапский лунный гейт и на «лучников»… Постойте, а чего я Робина не вижу? Проблемы с запуском?
– Нет. Сергей, все нормально. Я не буду сегодня куклу запускать, сам пойду. Ровно в семь начинаем.
– ОК. Удачи Вам, семь килей под футом!
Я набросал маленький командный файл и вывел иконку в правый верхний угол экрана. При нажатии на нее все, что делается на этом компе, будет передаваться к Жигану. А дальше Сеть сама сделает свое дело.
Осталось запустить диоксид, который прислал Чарли. И продержаться десять минут. Вернее, до того момента… Об этом моменте я старался не думать. Все равно я не знаю, что это такое. Только помнить: в этот момент надо остановиться, просто щелкнуть по клаве.
Открывшееся окно программы Чарли заняло почти весь экран. Оно было черным, только в самом центре горел маленький белый кружок, а в левом нижнем углу – кнопка «Start». Я щелкнул по ней. Кружок начал наполняться цветом и медленно расти. На самом деле, процесс шел быстро – у экрана довольно высокое разрешение, и увеличение радиуса мандалы лишь на миллиметр означало появление многих тысяч новых разноцветных точек. Узор напоминал воронку воды в раковине. Только здесь картинка была неестественно-правильной, каждый ее элемент бесконечно повторялся внутри себя в уменьшенных копиях, в ней можно было различить квадратики, симметричные прямоугольные зигзаги, ступеньки, аккуратно расставленные многоэтажные дома… Я почувствовал, что меня затягивает. Голова закружилась, как на карусели. Нужно срочно сделать что- нибудь, что помешало бы необратимому падению в этот раскручивающийся фрактал… Помешать падению…
«Нужно просто не смотреть вниз», говорит кто-то.
«А ты подерись с мостом», говорит Франческо и плюет вниз.
И вслед за летящим в темноту плевком тонкая нитка памяти вытягивает все остальное. Нитка утолщается, твердеет, обрастает парапетами и фонарями.
Мост. Тот самый мост.
Это случилось давно и в другой стране – там, где ножку «семерки» не перечеркивают на письме горизонтальной перекладиной, а стихотворение строят без единой точки, как церковь без единого гвоздя. Я часто вспоминал этот случай в трудные моменты жизни, и сейчас история с мостом пришла сама, словно по привычке. Я снова был там, в компании безбашенных и бесшабашных друзей-студентов. Меня не удивило, что я оказался там в своем теперешнем виде, а мои друзья были такими же молодыми хиппарями, как тогда. Главное, что мост передо мной был все тот же.
Есть странное состояние, когда уже не пьян, но еще не похмелье, когда выходишь из бара под утро, изрядно уставший от бильярда, и все вокруг оказывается чересчур прозрачным и тихим, словно ты под водой. Городок еще спит, и нет ветра, и даже случайный автомобиль выглядит как диковинная придонная рыба. Мы втроем подходим к мосту, перекинутому между двумя холмами. Под мостом далеко внизу – тоже жизнь, маленькие аккуратные домики этажа по четыре, мелкая каменистая река, лес. Мост – широкая проезжая часть, по бокам с каждой стороны бетонный бордюр-парапет высотой в пол метра, в ширину как обычный дорожный поребрик. Слева от проезжей тянется пешеходная дорожка. Мы ступаем на пешеходную, что ограждена от проезжей части бордюром, а от пропасти – решеткой железных перил. Мы идем из бара домой, из центра – к окраине, где мы живем, где не было баров и нам не сиделось.
Франческо перебегает дорогу и ступает на парапет с той стороны. За тем парапетом нету дорожки с перилами, затем парапетом – отвесный обрыв. Даже на машине я побоялся бы въехать на этот мост: чуть зазеваешься, дернешь вправо – тоненький бортик нифига не удержит.
– Идем по этому борту до конца? – кричит с опасного парапета Франческо.
– Легко, – отвечаю я. – Ты первый.
Пройдя метров десять, он спрыгивает на дорогу.
– Нет, не могу. Вот по тому, между дорогой и пешеходной, хожу каждый день. Никогда ведь не падал, даже пьяный. А этот – как будто такой же. Но не могу.
– Ерунда, – говорит Чарли. – Они действительно одинаковые. Из стандартных блоков. Нечего и проверять. Нужно просто не смотреть вниз.
– Точно, – говорю я, продолжая медленно шагать по парапету, с которого спрыгнул Франческо. За парапетом пока идет пологий склон холма, еше и трех метров высоты нету.
– Мне интересно другое, – продолжает Чарли. – Что за остряк давал названия улицам в этом кампусе? «Еловая».., Где тут, спрашивается, елки? Один бетон, докуда хватает глаз. С учетом того, что мы живем на «Евклидовой», которая черт знает какими петлями вьется в еловом лесу, тут все стоило бы переименовать…
