В МГУ уже были институты – НИИ механики, НИИ ядерной физики, Астрономический институт имени П.К.Штернберга… Но они имели выход на правительственные суперпрограммы, что оправдывало их существование. Вот почему новая организация выглядела поначалу «белой вороной». Но именно эта организация не позволила отстать на ведущих направлениях естествознания. Ряд блестящих работ был выполнен здесь в области генетической наследственности, механизма обмена веществ, превращения энергии на клеточном уровне и других. Лишь один пример. Доктор биологических наук П.П.Филиппов, многие годы занимаясь исследованиями белков глаза, обнаружил, что антитела к одному из белков непостижимым образом оказываются в крови при раке легких. Об этом открытии сообщили самые престижные мировые издания, ибо открытие это – путь к ранней диагностике [розной болезни, когда ее еще можно локализовать. Так прикладные занятия привели к фундаментальному открытию, а оно неожиданно обернулось практическим выигрышем.
У Скулачева прямо-таки наполеоновские планы. Он надеется, что в недалеком будущем удастся полностью расшифровать наш генетический аппарат. А это помимо всего еще и ключ к долголетию человека. Но все-таки многое тревожит. «Мы живем старыми запасами, практически не обновляя научную базу, а это чревато катастрофой».
– За счет чего все-таки удается быть на плаву?
– В НИИ физико-химической биологии заняты четыре сотни человек, – говорит Скулачев, – в основном молодежь, умеющая учитывать жизненные реалии. Российский фонд фундаментальных исследований, как и Фонд Сороса, предусматривал с самого начала финансирование успешно работающих групп, а не организаций. Опираясь на созданный задел, специалисты НИИ по числу завоеванных грантов, в том числе и международных, лидируют в университете. Приходится делиться – двадцать процентов полученных средств группа «отстегивает» в общий котел института и МГУ. Но не больше – улыбается Скулачев. – На попытки увеличить эту цифру я напоминаю: Иосиф Прекрасный обложил египтян налогом в четверть их состояния, и они посчитали себя рабами. Шутка шуткой, но она не раз выручала в спорах.
Присматриваясь к нынешней очень разнообразной жизни, продолжает мой собеседник, я не раз замечал склонность наших сограждан к жалобам еше и тогда, когда для этого, по существу, нет повода, потому что очень часто многое зависит, к счастью, от нас самих. Мы в силах многое сделать.
В конце февраля прошлого года, например, был открыт новый корпус «Б», о чем средства массовой информации скромно умолчали, используя все свое красноречие, описывая беды ученых и шахтеров. А корпус построили и открыли, решив создать в нем Центр молекулярной медицины. И здесь в межфакультетской организации, конечно, найдут свой интерес многие сотрудники разных направлений и прежде всего биологи, химики, медики, физики. К их услугам 150 лабораторий по 25 квадратных метров каждая (правда, на сегодняшний день обжита лишь треть, с деньгами трудности).
И заметьте – поставлено интересное условие: лишь треть работ должна носить чисто прикладной характер. Остальное – фундаментальные исследования, причем заказы будет формулировать сам университет. В МГУ масса маститых ученых, представителей академической науки, но очень много здесь и молодежи. Кстати, именно благодаря молодежи удалось удержаться, когда многие из авторитетов уехали за рубеж.
В.П.Скулачев убежден: «Чем выше планка – тем больше оснований рассчитывать на успех. Новый Центр молекулярной медицины – этот своеобразный банк или парк данных отрасли – наглядный пример соединения высшей школы и науки. В будущем аналогичные парки должны появиться у физиков, математиков, химиков». Об этом мечтает Скулачев.
Задумываясь о будущем, он, безусловно, прекрасно знает настоящее. Например, убежден, что хорошо бы перераспределить имеющиеся средства. В частности, увеличить процент грантов, их размер, а не раздавать всем сестрам по серьгам. И еще. «На Западе генералы, уходя на пенсию, получают больше, чем на службе. У них нет стимула держаться за ручки кресла. Я бы, – говорит академик, – давал ученым весомые пенсии и сделал бы больший акцент на конкурсную поддержку высшей школы, науки».
Главное – сберечь научные школы
Заведующий кафедрой дифференциальной геометрии и приложений мехмата МГУ, академик РАН Анатолий Тимофеевич Фоменко тоже выпускник университета.
– Одна из первопричин непродуманности экономических экспериментов последних лет, – считает он. – в недооценке математического образования. Агрессивное стремление иных реформаторов школы сократить число часов, отводимых на естественные науки, прежде всего на математику и физику, выдает в них невежество. Экономить на дисциплинах, обучающих правилам работы с логикой и математическими моделями, по меньшей мере нонсенс, безответственность. Что обнадеживает, так это конкурс на мехмат, физмат, химфак – естественные факультеты. Заметьте, число желающих поступить туда сильно увеличилось. Тяга молодежи к науке – свидетельство перемен в обществе. Однако у профессуры, у тех, кто делает науку, по-прежнему нет уверенности в завтрашнем дне, довлеет неопределенность. Любое творчество, научное тем более, предполагает контакты с коллегами. Для открытий и достижений нужен определенный фон. В обстановке же, когда нет денег на зарплату, я не говорю – на поездки, книги, информацию, неизбежно снижается накал жизни.