Знаменитые эмигранты из России - [53]

Наряду с классическим скрипичным репертуаром Хейфец включал в концерты много популярных мелодий. В кругу друзей не брезговал аккордеоном. И даже сочинил популярную в свое время песенку «Когда ты занимаешься со мной любовью» — сначала под псевдонимом, но потом не выдержал и раскрыл авторство, к ужасу многих обожающих его филармонических старушек.

23 октября 1972 года Хейфец сыграл в музыкальном центре в Лос-Анжелесе свой последний концерт. Но и тот показал, что артист умеет давать сдачи судьбе: концерт включал сонату Рихарда Штрауса, за которую его пытался наказать израильский экстремист. В 1975 г. из-за операции на левом плече он был вынужден навсегда положить скрипку. О его жизни после этого вплоть до смерти в 1987 г. известно очень мало. Видимо, жить с тремя своими любимыми скрипками и не играть на них было ему не очень интересно.

Два пришествия Владимира Горовица

Фортепиано — это самый легкий инструмент, если на нем начинаешь учиться играть, и самый трудный, если на нем хочешь добиться совершенства.

Владимир Горовиц

Величайший пианист столетия, а такой титул Горовицу присвоили бы многие, родился в Бердичеве в 1903 г. (а не в 1904, как указывается во многих источниках). Но детство его прошло в богатом музыкальными традициями Киеве, в состоятельной музыкальной семье. Его дядя окончил Московскую консерваторию у своего друга Александра Скрябина с серебряной медалью. Ребенок не был вундеркиндом: подобно тысячам других мальчиков, ненавидел Баха, зато обожал оперную музыку и часто играл ее. Его учителем стал Феликс Блуменфельд, ученик Антона Рубинштейна. Но ученичество Горовица было недолгим: с начала 20-х гг. он начал исполнительскую карьеру, и с племянником Блуменфельда Генрихом Нейгаузом он уже общался на равных, хотя кое-кто и отмечал, что «Володя играет чересчур громко».

Играть приходилось часто в неприспособленных помещениях перед публикой, лузгающей семечки и громко разговаривающей, — революция привела в концертные залы нового слушателя. Горовиц любил успех, красивую одежду, любил деньги, приносимые им. Послушал Володя зарубежных знаменитостей — Артура Шнабеля, Эгона Петри, Артура Рубинштейна — и решил, что, как они, он тоже может. Поэтому с первых же гастролей за рубежом в 1925 г. он решил не возвращаться. Гастроли в Берлине начались при полупустых залах, тем более, что Горовиц играл не очень популярный там 1-й концерт Чайковского, зато берлинская публика очень скоро «распробовала» Горовица. Критики отметили очень высокую октавную технику молодого пианиста. Но в Германии тогда собралось просто очень много хороших пианистов, и чтобы выделиться среди них, нужно было их превосходить.

Однажды его в гостинице поймал импресарио Гамбургского филармонического оркестра и сказал, что у него срывается 1-й концерт Чайковского из-за того, что заболел пианист.

— Когда нужно играть?

— Через 45 минут.

Хотя Горовиц уже месяц, как не заглядывал в концерт, он согласился. Смотреть ноты было поздно, времени оставалось только, чтобы побриться. Дирижер Юджин Пабст пытался сначала поговорить о темпах, но потом махнул рукой:

— Следите за моей палочкой.

Имени солиста он до концерта так и не узнал. Но когда Горовиц вступил мощными аккордами, Пабсту ничего не оставалось, как сделать шаг в сторону и следить за руками незнакомого пианиста, чтобы выдержать темп. Когда Горовиц кончил и обрушился шквал аплодисментов, который газеты назвали «неслыханным со времен гастролей Карузо», Пабст так сжал плечо Горовица, что оно болело несколько дней. Гастроли музыкального трио — пианист Горовиц, скрипач Милыдтейн и виолончелист Пятигорский — стали одной из самых больших сенсаций Европы 20-х годов. Концерт в Парижской опере, где Горовиц исполнил свою недавнюю фантазию на темы оперы «Кармен», завершился тем, что устроителям пришлось вызывать полицию: темпераментные французы, не столь искушенные в музыкальных тонкостях, как немцы, никак не могли утихомириться.

Следующими были гастроли в Соединенных Штатах, где критики назвали Горовица, кстати не знавшего еще ни слова по-английски, «степным смерчем» и «сверхчеловеческим сочетанием Розенталя, Падеревского, Бузони, Рахманинова и Гофмана». В США Горовиц увидел наконец своего кумира Сергея Рахманинова. В подвале фирмы «Стейнвей» он сыграл Рахманинову его 3-й концерт, причем сам Рахманинов на другом рояле играл оркестровую партию. 1-й концерт Чайковского должен был стать двойным дебютом, поскольку это было первое выступление в США и для своенравного дирижера сэра Томаса Бичема. Он был немыслимо богат, и ходили слухи, «купил себе карьеру» за деньги. С самого начала англичанин стал замедлять темпы. Горовицу пришлось наращивать темп и силу звука, «чтобы не пришлось ехать обратно в Россию». В финале, как написал один критик, «клавиатура дымилась». Публика проаплодировала весь антракт. Критик «Нью-Йорк тайме» на следующий день писал о необузданности толпы дикарей, подогреваемой боевым барабаном или молодым русским, барабанящим по клавиатуре рояля. Но Горовиц был в восторге от происшедшего, он чувствовал себя победителем надменного англичанина. Бичем был хороший дирижер, но при оркестровом аккомпанировании не умел подчиняться солистам.