Знаменитые авантюристы XVIII века - [77]

— Мне очень грустно, что у вас осталось такое дурное мнение о ваших ближних. Но, кстати, скажите мне, пожалуйста, свободно ли живется у вас в Венеции?

— В полной мере, в какой только это возможно при аристократическом правительстве. Положим, мы не так богаты свободою, как, например, англичане, но мы довольны.

— Даже и при заточении в «свинчатке»?

— Мое заточение было актом деспотизма, но я сам злоупотреблял своею свободою и иной раз бываю склонен думать, что правительство имело право не церемониться со мною.

— Однако же вы бежали из тюрьмы? — Я пользовался своим правом, так же как они пользовались своим.

— Чудесно! Но ведь если так, то у вас в Венеции никто не может назвать себя свободным.

— Пожалуй. Но согласитесь, что для того, чтобы быть свободным, достаточно считать себя свободным.

— Ну, с этим я не так охотно соглашусь. Мы с вами смотрим на свободу с разных точек зрения. У вас даже ваши правители, аристократы, и те не свободны; они, например, не могут без разрешения выезжать за пределы Республики.

— Это так, но ведь этот закон они же сами и установили совершенно добровольно. Здесь, в свободной Швейцарии, например, в Берне, тоже существуют законы, которые стесняют свободу граждан, но которые установлены по доброй воле ими же самими.

— Да это только и желательно…

На этом Вольтер быстро и разом оборвал политическую тему беседы. Он начал расспрашивать Казанову о том, где он побывал, кого видал. Узнав, между прочим, что он виделся с Галлером, Вольтер рассыпался в похвалах этому ученому и поэту, выразился даже так, что, мол, перед этим человеком «надо становиться на колени».

— Я того же мнения, — ответил ему Казанова. — Мне очень приятно, что вы отдаете ему должное, и в то же время я очень сожалею, что он далеко не столь справедлив по отношению к вам.

— Увы, — вздохнул Вольтер, — может быть, мы ошибаемся.

Эта ядовитая выходка, надо заметить, многократно приписывалась Вольтеру и все по разным случаям.

Глава XIX

Приключение на водах в Э. — Гороскоп m-lle Роман. — Отъезд из Швейцарии, путешествие по Южной Франции и Италии. — Проделка русского принца Карла Иванова и изгнание Казановы из Флоренции. — Путешествие его по Италии. — Свидание в Риме с папою Климентом XIII. — Проделка Казановы со старою маркизою Дюрфэ.

Из Женевы Казанова отправился на воды в Э, в Савой. Здесь случай свел его с молодой монахиней (на ловца и зверь бежит!), очутившейся в положении поистине ужасном. Ее кто-то соблазнил, и для того, чтобы скрыть результаты увлечения, она прикинулась больною и уговорила монастырское начальство отправить ее на воды. Ее отправили, но, разумеется, в сопровождении старой монахини, которая не спускала с нее глаз. В этом происшествии сошлось все, что только могло заинтересовать и завлечь нашего героя — и тайна, и опасность, и романтичность происшествия, и красота несчастной жертвы. Он принялся за ее дело, как за свое собственное. Надо было во что бы то ни стало скрыть «последствия» несчастного увлечения, каковым, по ходу событий, надлежало обнаружиться в самом непродолжительном времени, а затем отправить монахиню обратно в ее монастырь. Все это и удалось благополучно, но мимоходом пришлось совершить нечто, наполнившее отважную душу нашего героя некоторым небезосновательным беспокойством. Дело в том, что ради успешного заметания следов было необходимо елико возможно устранить надзор старой монахини, которая не подозревала истины. С этой целью Казанова распорядился усыплять старушку опиумом; она мирно спала, в то время как Казанова, с помощью подкупленной им хозяйки квартиры, где жили монашенки, оборудовал все, что требовалось по ходу дела. Но в один прекрасный день старая монашка, преотменно крепко спавшая всю ночь от опиума, утром не проснулась; не проснулась она и в полдень, и к вечеру. Когда ее наконец внимательно исследовали, она оказалась уснувшею навеки. Женщина была старая, и потому ее смерть в первое время не возбудила никакого шума; ее похоронили с честью. Но все же надо было поскорее покинуть места, где разыгралась такая драма; Казанова снялся с якоря, как только все было благополучно окончено.

Казанова отправился на юг Франции. Прежде всего он остановился на некоторое время в Гренобле. Здесь он познакомился с адвокатом Мореном, у которого была красавица племянница, которую представили Казанове под именем m-lle Роман-Купье. Казанова, тотчас принявшийся ухаживать за красавицею, просил позволения составить ее гороскоп. Звезды предсказали интересной барышне самую блестящую будущность. Ее ожидало в Париже исключительное и завидное счастье. По условиям гороскопа, она должна была туда прибыть до наступления восемнадцати лет. Если в это время она будет иметь случай представиться королю, то монарх будет увлечен ее красотою и плодом его любви к красавице будет отпрыск королевской крови, которому суждено осчастливить Францию. Замечательно, что сам Морен, его жена и племянница — все были в одинаковой мере поражены этим предсказанием и все одинаково убеждены в его несомненности. Еще удивительнее то, что впоследствии все так и сбылось, как предсказывал Казанова; неизвестно только, в какой мере интересный потомок m-lle Роман осчастливил Францию; Казанова о нем потом не упоминает.