Знак Сатаны - [11]

— Мне бы повидать сеньориту Соледад Тибурсио, — обращаюсь к ней.

— А, наконец-то! Она с утра пораньше как завелась — сладу нет. Вот чертовка — всю приличную клиентуру распугает. Ты уж, дружок, сыпани ей дозу, чтоб заткнулась наконец. Чего? Да вон, по коридору вторая дверь направо.

В комнате — застоявшийся мрак, и мне не сразу удается разглядеть, что к чему. А тут еще натыкаюсь на какой-то тюфяк, и из тучи поднятой пыли до меня доносится оглушительный кашель переходящий в хриплые стенанья. Пыль постепенно оседает, и я обнаруживаю наконец валяющуюся на тюфяке груду тряпья. Приглядевшись, приходится признать в ней лежащую ничком женщину. Вот она с усилием опирается на локоть, и глаза ее дрейфуют, как у матросов, заплывших в безысходное море.

— Это ты, Махдур? — пахнуло наркотиками.

— Нет. Меня зовут Пале, я пришел задать вам пару вопросов.

— Убирайся… Ты что, не видишь, я жду Махдура.

Рука тянется к ночному горшку, но попытка запустить им в меня неудачна — горшок выпадает из трясущихся пальцев.

— Вот черт… Куда запропастился Махдур? Ну чего ты тут пялишься? Мне плохо, плохо… Тащи сюда Махдура!

— Вы только не беспокойтесь, я мигом… Но сперва давайте поговорим.

— Да катись ты… Махдур, дай ему раза!

Растерявшись, я отступаю к двери, но тут будто из-под земли вырастает карлица.

— Хлопот с ней не оберешься. Она сейчас в таком трансе — похуже зомби. А ты, значит, от Махдура?

— Нет. Я пришел спросить одну вещь…

— Стало быть, ты не из этой компашки. Я так сразу и поняла — людей Махдура за квартал чую. А кто тебя сюда подослал?

— Один добрый человек попросил, да видно, не в добрый час я заявился.

— Ладно, не расстраивайся — ты, я вижу, парень неплохой, у фараонов таких не водится. Ну так слушай: без Махдура тебе эту бабу по частям не собрать, а он за «травку» три шкуры сдерет… Словом, поступай как знаешь, он в эту пору сидит в баре «Синдбад Мореход». Узнать Махдура нетрудно: из всех завсегдатаев только он «Спорт» читает.

…Вот и «Синдбад» — притон шулеров и проституток, настоенный на крепкой брани, винных парах и портовом табаке. За дальним столиком примостился какой-то щеголь в белом костюме и черной рубашке, углубившийся в чтение спортивных новостей. Он смугл и меланхолически задумчив, ни дать ни взять дипломированный верблюд. Словно только для того, чтобы рассеять мои последние сомнения, бармен подзывает его к телефону:

— Махдур, опять по твою душу!

Вернувшись за столик, Махдур вновь отгораживается от прочей братии своим «Спортом». Я застываю у стойки. Ситуация становится неподвижной, здесь требуется чье-то вмешательство… Нет, все и так обходится — сложив газету, Махдур идет к выходу. Выждав с минуту, я следую за ним. Пройдя каким-то путанным переулком, он сворачивает за угол, еще чуть-чуть… И широкое лезвие навахи твердо упирается мне под ребра.

— Пикнешь — мигом отправлю к праотцам. А ну давай в этот подъезд!

Не дожидаясь дальнейших приглашений, я бью ребром ладони. Еще пару минут он приходит в себя и уже вполне миролюбиво интересуется:

— И что ты за птица такая, шуток не понимаешь… Тебя Эктор подослал?..

— А ты помалкивай, гони сюда «травку». Живо, тебе говорю!

— Экий ты шутник, парень. Даром такие вещи не делаются. Сегодня ты, завтра, глядишь, я…

Не зная, что с ним еще предпринять, я изо всех сил бодаю Махдура в живот, и тот как подкошенный валится на тротуар. В кармане его лощеного пиджака нашариваю три самокрутки… Поправив прическу и галстук, нарочито неторопливым шагом покидаю наше ристалище.

…Блаженно затянувшись, Соледад оживает:

— Кто ты, что ты, какая разница. Я будто с того света выкарабкалась, вовремя ты подоспел…

— У меня еще парочка есть. Отдам в обмен на маленькую информацию.

— Не обманешь? А что тебе нужно?

— Не обману. Расскажи-ка мне, что случилось в Вальделаплане пятнадцать лет назад.

— И только-то? Ну, парень какой-то пристал ко мне на площади Святых Епископов. Ткнул ножом в горло, мерзавец — кровушки моей, видишь ли, захотелось испить.

— Значит, это был парень?

— Молокосос лет шестнадцати, не больше, но коренастый такой, крепкий. Насилу вырвалась…

— Что сказали тебе в полиции?

— А ничего. Поначалу, похоже, всерьез принялись за дело: в Вальделаплане скандалов не любят, там каждый на виду.

— Но комиссар Пуэртолас рекомендовал тебе убраться оттуда, разве не так?

— Ты, я вижу, поднатаскался, прямо бакалавр истории. Что тебе нужно? Ты часом не частный детектив?

— Да я толком и сам не знаю, какой.

— А плевать. Мне уже ничем не навредишь. Но с чего тебе вздумалось ворошить весь этот хлам? Дело выеденного яйца не стоит, просто мне показалось, что малец из хорошей семьи, и Пуэртоласу приказали прекратить следствие.

— С чего ты так решила?

— Этот козел в комиссарских погонах не просто посоветовал мне убраться — еще и денег предложил на дорогу, лишь бы я уехала в Барселону. В общем, недолго думая, я на паровоз и ту-ту. А здесь меня ждал жених — он содержал игорный дом в Остафранхе. Парень был… Не поверишь! — она вдруг улыбнулась. — Но вот не поделил чего-то с суданцами, те его и напичкали свинцом.

— Пуэртолас дал тебе денег…

— Да, и мне казалось, что еще смогу начать новую жизнь. Да вот видишь, куда дорожка-то завела… Мне кажется, там никто не хотел, чтобы как-нибудь походя, на улице я узнала того парня. Вальделаплана — маленький городок, но большую власть имеют там богатые люди.