Знак нефритовой рыбы - [4]

На следующее утро он проснулся в более спокойном состоянии, и проделки нефритовой рыбы уже не так его волновали. Смущало лишь одно обстоятельство, каким образом подыскать научное обоснование всему происшедшему.

Современная наука, конечно, усомнится в наличии странного факта, для него же лично не было никакого сомнения в том, что именно с появлением нефритовой рыбы число пациентов увеличилось вдвое и возрастало с каждым днем. В этот день он выручил уже сорок четыре шиллинга.

Через день после визита таинственной женщины, перед его домом вновь остановился автомобиль.

Три господина и одна дама поспешно вышли из него, поднялись по лестнице и проследовали через приемную в кабинет. Двое из них были молодые люди, женоподобные и желтые лица которых очень не понравились здоровому доктору. Оба молодых человека были прекрасно одеты, в нарядных галстуках и носках и с платочками, со вкусом подобранными. Оба были издерганные, возбужденные и, видимо, страдали от неуверенности в его помощи. Заявив о том, что они оба страдают ужасным несварением желудка, они попросили соды.

Он выдал каждому по унции соды, и каждый из них вручил доктору по пятидесяти фунтов. Он взял их с большим удовлетворением.

Личность третьего господина, лет около пятидесяти, с замкнутым лицом, которое сильно портили хилый рот и подбородок, было ему хорошо знакомо по портретам, помещавшимся в иллюстрированном еженедельнике. Это был известный актер К. С. Дама была тех же лет и, очевидно, когда-то считалась красавицей, но красота ее беспощадно разрушилась каким-то пороком. Ее ногти, подобно первой молодой посетительнице, сильно нуждались в заботливом маникюре.

Все четверо пришли еще задолго до трех часов дня, и доктор Хассенд получил возможность в этот же самый день вложить в банк еще две тысячи фунтов.

Едва он успел вернуться, как вошел пятый посетитель. Он имел вид пострадавшего во время сражения: дергалась левая рука, да и левая нога была также повреждена; его изборожденное морщинами лицо было сильно измождено, словно от долгих страданий. Он также пожаловался на желудочную боль и попросил двууглекислой соды.

Доктор Хассенд на этот раз был совершенно выбит из колеи. Если прежних шесть пациентов еще могли просто посмеяться над ним, то в данном случае шутка была невозможна. На этот раз он решил действовать и во что бы то ни стало выяснить проделки нефритовой рыбы.

— Как все это странно, сэр? По ему вы явились ко мне за содой, когда вы ее могли бы свободно получить за несколько пенсов в любом аптекарском магазине?

Эти слова, казалось, изумили инвалида. Он уперся своим пристальным удивленным взглядом в лицо доктора и пробормотал:

— Это не совсем то же…

— Нет, именно то же самое и того же самого качества, — протестовал доктор Хассенд. — Я не понимаю, почему всеми овладело такое заблуждение. В конце концов, я знаю почему всеми овладело такое заблуждение. В конце концов, я знаю почему, но я совершенно не знаю, как все это происходит. — Он на минуту умолк, и тут в голову ему пришла счастливая мысль:

— Я вам дам и полфунта соды, чтобы доказать только правильность моих слов.

Растерянные глаза вояки расширились еще больше.

— Вы хотите сказать, что то, что вы продали господину Георгу и что он показал мне в воскресенье в клубе, действительно двуглекислая сода? — проговорил он упавшим голосом.

— Да, это действительно так. Это именно то, что он спрашивал! — проговорил холодно доктор Хассенд.

Глаза пациента еще более расширились и в них появилось недоверие.

— А как же тогда рыба?

— Хорошо, я сниму эту рыбу! Она прибита исключительно для удачи. Если же она вводит людей в заблуждение и делает их какими-то ненормальными, я здесь ровно не при чем! — проговорил доктор с достоинством.

— Вы говорите правду? Вы действительно говорите правду? — и голос калеки снова упал. Он немного задумался. — Да, дело дрянь! Я сильно надеялся здесь получить. — Он на минуту умолк, а затем разразился грубым, неприятным смехом и, уходя из комнаты, пробормотал: «Так вот какова покупка старого Георга!»

Доктор Хассенд выглянул из окна и увидел своего неприятного пациента переходившим через улицу к экипажу. И вдруг тот неожиданно оглянулся и, заметив доктора, помахал ему правой рукой и закричал: «Покойной ночи, глупый бэби! Покойной ночи!»

Молодой доктор Хассенд был глубоко оскорблен. Его надежды получить разгадку от этого инвалида не увенчались успехом. Одно ему было теперь совершенно ясно, что все эти пациенты или совершенно помешанные или близкие к тому люди. Все бредовые слова инвалида были ему совершенно непонятны. Он чувствовал себя крайне неловко; творилось какое-то совсем несуразное дело. С другой стороны, он ясно понимал, что обыкновенные пациенты не могли давать ему двухсот фунтов в день.

Факт остановки один за другим пяти автомобилей перед подъездом доктора не мог пройти незамеченным на маленькой улице Парка. Об этом заговорили. Местные аборигены, даже совершенно не заинтересованные в бутылях с микстурой, тем не менее сияли от счастья, прогуливаясь по улице. Для них было совершенно ясно, что доктор, пациенты которого приезжают на таких больших роскошных автомобилях, должен иметь лекарства много выше тех, которые даются докторами других кварталов. Во всяком случае, очень приятно иметь возможность получить это лекарство за два шиллинга. Хорошая молва бежит быстро: его кабинет стал одним из самых известных и модных кабинетов северной части предместья. Нефритовая рыба совсем вошла в работу.