Знак Бесконечности - [23]

–– Порочная тварь, низкая потаскушка, –– процедил он, готовый вспрыгнуть на стол и дотянуться до нежного горлышка. Смех смолк, но на прекрасном лице расцвела снисходительная улыбка, раздражающая его не меньше, однако кинжал для резки мяса, оказавшийся в изящных руках, не дал стереть ее.

–– Так, значит я потаскушка, братец? –– в зеленых глазах мелькнул насмешливый укор. Кинжал закачался в тонких пальцах, предостерегающе поблескивая лезвием. –– А ты – праведник? Еще бы, ведь тебе покровительствует сам Кельтский вепрь, Великий и могущественный герцог Мороган, способный даже твою лживую церковь склонить к своим ногам. А что будет, если он увидит твоё истинное лицо? Будет ли он снисходителен к подлому преступнику? Пособнику смерти его жены и сына?! Виновнику гибели его брата?! И потери Мэйнской крепости?!

Винсент вдруг успокоился. Дьявол больше не пугал его –– всей его сутью овладела божья благодать и уверенность в правильности избранного пути.

–– Ты думаешь, он не поверит мне? –– неправильно истолковала его спокойствие Бритгитта. –– Да он будет есть с моих рук в тот же день, как примчится!

–– Нет, Бритта, не будет. Он единственный, непроницаем для твоих чар, –– в голосе Винсента слышалось искреннее сочувствие, и женщина похолодела, почувствовав себя пойманной, как тетерка в силки. –– Он все знает.

–– Откуда? –– прошептала она севшим голосом, глаза расширились от ужаса, который она не смогла скрыть.

–– От меня. Я все рассказал ему в тот день, когда ты покушалась на Веролику.

–– Она упала сама! –– впрочем, какое это имеет значение? Теперь.

–– Конечно. Она сама упала с лестницы, потому что не хотела ребенка. Гайлик сам отравился, Фергонт сам зарезался, юный Гайлис сам сломал себе шею, а леди Дезидерия сама отдала себя в руки варваров, предварительно открыв ворота крепости. Расскажи это Годфриду, когда он вернется.

–– Меня не было в крепости.

–– Не было, –– как эхо повторил брат. –– Ты помогала умирать старому Одрику, богатства, оставленного первым мужем, стало не хватать. Монеты имеют несчастье таять. Лучше земли. Правда? А от Гайлика тебе ничего достаться не могло. И ты знала это, но что ни сделаешь, чтоб скрыть следы преступления –– изъеденный ядом труп. Замок –– вандалам. Такая мелочь за возможность остаться безнаказанной! Но ты прогадала, а твой любовник, этот глупец Петрок, перестарался. Он бы всех перерезал ради тебя. Твоя холодность была ему страшней костров ада.

–– Замолчи! Ты ничего не докажешь!

–– Кому, Бритта? Годфриду? Ему не нужны доказательства. И семь лет, что прошли с того злосчастного дня, ничуть не уменьшили его желание поквитаться. Скажу больше –– он догадывался. Знал. Ждал. И дождался.

Бритгитта впервые растерялась и всерьез испугалась, клинок выпал из пальцев:

–– Значит, я не зря противилась этому браку…

–– Да, дьявол наделил тебя проницательностью. Он крепко берег свое дитя, но не сберег. Твоя алчность и честолюбие победили осторожность. Теперь ты во власти Готфрида и в воле Божьей. Скоро ты получишь отпущение грехов, и я смогу жить спокойно.

–– Ты подлец. Предатель! Ты сгоришь в аду вместе со мной, –– женщина смерила его взглядом, полным ненависти и презрения, и, гордо расправив плечи, поплыла к выходу из залы. Винсент больше не интересовал ее, вызывал лишь отвращение и брезгливость –– его участь решена. Она позаботится, чтоб графство Вайвик осталось без наследника. Будущее этой убогой земли и его обитателей ей ясно, а вот свое ….

На дороге возникло унылое личико светловолосой особы, дочери Кельтского вепря. Девочка хотела пройти в зал и невольно помешала выйти герцогине.

–– Вон! –– прошипела та, с ненавистью глядя в глаза Дезидерии, наделенные той же застенчивой пугливостью, что и глаза ее матери. Как жаль, что мертвого нельзя убить дважды! Впрочем,…Зеленые глаза оценивающе прищурились –– можно!

Бритгитта отшвырнула замешкавшегося ребенка с дороги, решив заняться этим глупым отродьем в первую очередь, и поплыла вниз по лестнице, во двор.

Девочка потерла ушибленное плечо, проводив мачеху неприязненным и немного испуганным взглядом.’ И зачем отец женился на этой ужасной женщине?’ –– подумала она, поежившись.

Бритгитта вышла на крыльцо и, обведя взглядом двор, недовольно нахмурилась: отсутствие служанки стало последней каплей в чаше ее терпения. Она и так кипела от негодования, тщательно прикрывая им естественный и абсолютно обоснованный страх. Вернее, ужас. Паршивец Винсент перехитрил ее, предал, склонив к этому браку, самолично отдав в руки бездушного палача. И каков лицемер! Переиграл даже ее, смог убедить в выгодности этой партии и в совершеннейшей безобидности герцога. Она тоже хороша –– поверила! И представить не могла, что этот тупица Винсент откроет глаза Готфриду, предаст ее. Ее! Сукин сын! Ублюдок!

Женщина топнула ногой и закричала во весь двор так, что работающие вилланы невольно пригнулись еще ниже, чтоб стать незаметней:

–– Майла!!

Нужно было выцарапать ему глаза, убить, нет, она подсыплет ему того изумительного порошка, что так понравился Гайлику. О-о, как он интересно корчился и таращил глаза, пытаясь что-то сказать… Нет, сначала она удавит эту тупицу Дезидерию, чтоб не смела стоять у нее на дороге, не смела совать свой нос в ее дела, как усопшая герцогиня! У нее еще есть время на всех. Готфрид не торопится, она успеет до его приезда и разобраться с врагами, и прибрать к рукам эти земли, и придумать, как избавиться от муженька. Не поддается чарам? Ему же хуже!