Змей и Радуга. Удивительное путешествие гарвардского ученого в тайные общества гаитянского вуду, зомби и магии - [97]

– Выпьем, – сказал он, вручая каждому свой. Зелёная влага обожгла мне горло.

– А теперь – вот это. – Вторая порция напитка показалась густой и вязкой. – Теперь вы знаете, что идёт за чем. Сначала горечь, а за нею?..

– Сладость! – выпалил я, как на уроке.

– Верно. Таков и Шанпвель. На одном краю горечь, на другом краю – сладость. Там, где горько – оттуда мать родную не узнаешь.

Сказав это, Андре скрылся за тюлевым пологом. Мы видели его силуэт. Он опрокинул стаканы, и жидкость, подобно шарикам ртути, поглотил земляной пол святилища.

После этого мы ступили в тёмный коридор, по которому неспешно прошли в молчании целый месяц. Почти чужие тому миру, где светит солнце.

Эпилог

– Значит, это и есть твой выбор? – спросил Эрар. Мы встретились на дороге, на раскалённом шоссе. Чувствовал я себя неважно. В горле пересохло, и было не до разговоров, к тому же бил озноб. Из солнцепёка я отошёл в тень, к придорожным кустарникам. Эрар последовал за мной.

– Ты меня не послушал, – вымолвил он. – А такие вещи даром не проходят. За всё надо платить. Что-то познаётся, а кое-чего лучше не знать вовсе.

– Но ведь приняли нас нормально, – повторил я.

– Ну да, как деток в песочнице. Откуда ты знаешь, как там вас приняли на самом деле?

– Я узнал, что ответ на важные для меня вопросы смогу получить только в рядах Бизанго.

– Ни черта ты не узнал, – Эрар повернулся ко мне спиной. – Достаточно ли тамошние люди сильны, чтобы помочь тебе подняться, если ты упадёшь?

При этих словах я вздрогнул. То же говорил и Леофен, меня по-отечески предупреждая: «Ты можешь стать членом можно только одного отделения Бизанго. И дай бог, чтобы в случае беды оно тебя смогло защитить».

– Тебе везёт. Не жди, когда придётся видеть то, что не надо.

– То есть, жертвоприношения?

– Их сезон не за горами. К концу года они пополняют запасы энергии.

Сказав это, Эрар повернулся и медленно направился в сторону шоссе.

– Одно из двух, – произнёс он, садясь в джип. – Либо вступаешь в Бизанго, либо служишь лоа вместе со мной. И вашим и нашим тут исключено.

Предо мною пролегли две расходящиеся тропки – косвенное указание на то, что моя работа временно приостановлена. Упрямо порицая Бизанго, Эрар давал мне понять, что моя вовлеченность в деятельность организации чревата последствиями. И пройдя инициацию до конца, я сожгу за собой все мосты. Я перестану быть аутсайдером, который может сойти где угодно. Отныне все мои поступки станут частью работы Бизанго – его круговой поруки.

Я прибыл на Гаити за разгадкой феномена зомби. Яд был обнаружен, выявлена формула химического состава, приводящего в состояние зомби того, кто им отравлен. Однако будучи представителем западной науки, который занят поиском рецепта народного снадобья, я окунулся в дебри мировоззрения, до ужаса чуждого моим представлениям об окружающем мире. И дело тут не в том, что вера местных народов основана на жутких ядах, а в психологических и социокультурных основах этой самой веры. Побочным, но важным открытием стала понимание зомбирования как по-своему неизбежной необходимости в этом обществе. У зомбирования здесь были глубоко уходящие историко-этнографические корни.

Мне так и не удалось закрепить документально факт «поднятия» зомби из могилы на кладбище для пущей достоверности, но это было уже не так важно. Мною было упущено минимум две возможности стать свидетелем этого процесса, разумеется, за приличную плату. В разгар предварительных контактов до меня вдруг дошло, что сама идейная основа моей экспедиции претерпела коренные изменения. Год или два назад я бы ринулся к могиле, подстёгиваемый скептицизмом, который, собственно, и привёл меня на Гаити, но теперь, когда я преодолел свои сомнения целиком, я пренебрёг удобным случаем представить решительное доказательство тем, кто всё ещё разделяет мой изначальный скептицизм.

Сумму за представление мне заломили будь здоров, Если оно окажется инсценировкой, денег мне никто не вернёт. А если всё будет сделано по-настоящему, как я смогу себе простить, что мои деньги обрекли жертву на то, что с нею сделали. Я был явно не готов перейти этот моральный «рубикон».

Оставались только тайные общества. Но к новым знакомствам ещё надо было адаптироваться. Одно дело знакомиться с тем, как общество управляется, совсем другое – изучить, как этими принципами в своей повседневной жизни руководствуются его рядовые члены. На это могли уйти недели, если не месяцы. Совсем иной уровень «включённого наблюдения», на грани моего полного вступления в ряды Бизанго, которое, разумеется, было не целью, а средством. Такие решения даются тяжело. Как это ни прискорбно, я решил свернуть свою работу с Андре.

В любом случае, настало время перемен. Рашель готовилась к возвращению в университет и писала рефераты в столице. Я работал над книгой. Но лето пришло по расписанию, а вместе с ним и сезон паломничества. И перед отъездом в Штаты меня снова занесло на Северную равнину Гаити, где чтящие лоа чествуют Огуна – божество войны и огня.

Священное дерево мапу обозначает то место на центральной улице посёлка, где ежегодно образуется грязевая ванна в виде болотца. Подобно струям водопада