Змей и Радуга. Удивительное путешествие гарвардского ученого в тайные общества гаитянского вуду, зомби и магии - [30]

Будущий зомби явно раздражал не только родню. Долина Артибонит буквально кишела детьми от его внебрачных связей и женщинами, которых он поставил в неловкое положение. Ни одного ребёнка Нарцисс не признавал своим и отказывался обеспечить жильём матерей-одиночек. Такое поведение позволило ему дожить до средних лет без особых трат, в отличие от более сознательных ровесников. Он завёл себе хату с жестяной крышей первым на селе. Кроме того, он наживался за счёт общины и, скорей всего, кто-то из обиженных им местных, по мнению Анжелины, это могла быть брошенная любовница, и продал его в лапы колдуна-бокора.

– Но нашей семье ничего не известно о ядах, – заверила она. – Мой брат проболел целый год. И это не было ни отравлением, ни Божьей карой, иначе он бы до сих пор мирно лежал в могиле.

Какова бы ни была причина братнина недуга, но родня немедля завладела его земельным наделом, на котором по сей день трудятся Анжелина с сестрой. Клервиус обращался в суд с просьбой вернуть отнятую землю, но сёстры не намерены ему что-либо возвращать. Для них братец юридически остаётся покойником, духу которого нечего делать на селе. Недаром, как только его опознали на рынке в 1980-м, ему было велено убираться. Правда, одна из сестёр предложила ему немного денег, но с условием, что его здесь больше не увидят. А потом собралась толпа, и полиция едва спасла выходца с того света от народной расправы.

Смерть близкого человека подобна падению камня в воду. Первый миг – камень просто врезается в её толщу, а потом волны скорби расходятся по периметру водоёма. В случае с Нарциссом камень ушёл на дно, не вызвав волн. Вскоре после того как мы уехали из родного села Нарцисса, причина этого нам открылась. Притормозив на обочине, мы предложили подвезти крестьянина, несущего в одиночку тяжёлый груз на полуденном солнцепёке. Совершенно случайно он оказался кузеном Нарцисса, и Рашель без труда внушила ему, что мы уже разузнали больше, чем успели пока узнать.

– Ясное дело, кто-то из его родни при делах. Больше некому, – рассуждал сельский мужик. – Но в точности узнать, за что и как, можно только у того, кто его приговорил.

– А хунган сказал, что никакого трибунала не устраивали, – подначивала его Рашель.

– В таких делах не бывает без трибунала, – настаивал кузен. – Они должны вызвать мертвеца. В противном случае, капкан не сработает.

– Чтобы поймать его душу? – спросил я, вспомнив, что говорил нам давеча Нарцисс.

– Её самую.

– Сестра считает, что бокор применил куп лэр[75].

– Не, это куп пудрой сделали[76].

– Куп пудра? – переспросил я, не зная, о чём они толкуют.

– Колдовским порошком стрельнули, – пояснила Рашель.

Точный его состав был кузену неведом. Туда могла входить крупная ящерица агамонти и, определённо, жабы двух видов – crapaud bouga и crapaud de mer – жаба «морская».

– И куда наносится яд?

– А его никто не наносил. Нарцисс вышел из могилы, а если бы его отравили, он бы в ней остался.

Мои слова явно озадачили крестьянина, и я понял, что сморозил глупость, назвав веществом то, что они именуют капканом или куп пудрой, ударом колдовским порошком. По здешнему поверью в зомби превращает не особое снадобье, а магическая процедура.

Было уже два часа ночи, когда святилище покинули последние гости. Рашель также удалилась к себе, и мы с её отцом остались одни на террасе. После церемонии неминуемо следует её бурное обсуждение, наступила желанная тишина, позволяющая ловить аромат лимонных деревьев и слушать писк летучих мышей.

– А вы сегодня не в своей тарелке, – заметил Макс, снова пытаясь заговорить мне зубы. Летучая мышь залетела под навес и так же быстро исчезла.

– Может и так, – рассеянно согласился я.

– Хотите выпить?

– Да, пожалуй. За компанию. Ром со льдом.

– Как ваша работа?

– Продвигается. Рашель вам не рассказывала?

– Кое-что. Похоже, та ещё парочка.

– Ти Фамм?

– Ну, да. И тот другой.

– А знаете, Макс, ведь кто-то нас дезинформировал.

– В смысле?

– Ти Фамм была отнюдь не безобидна. Соседи её ненавидели. И сестра едва ли станет просто так выпроваживать родного брата, с которым не виделась восемнадцать лет.

– Возможно, он её напугал.

– Чем может напугать существо, лишённое воли?

Бовуар рассмеялся, но смолк, когда я произнёс последнюю фразу. Теперь он смотрел на меня по-другому, лицо служителя культа застыло словно маска.

– И каким образом, – продолжал я, – такое существо может умышленно убить заранее намеченную жертву? А именно так, со слов Нарцисса, он оказался на свободе. Как-то нелогично выходит.

– Вы ему не верите?

– Я не верю в его невиновность. Рыльца в пушку у обоих. Нарцисс сам говорил, что его судили, а потом это подтвердил его кузен.

Несколько минут Бовуар сидел молча, затем спросил непривычным тоном:

– С его сёстрами говорили?

– Только с одной – долговязой Анжелиной.

– И каково ваше впечатление?

– Властная, в курсе всех дел. Брата не переваривает.

– И никаких странностей? Постарайтесь вспомнить.

– Никаких, – я задумался. – Кроме, пожалуй, единственной. Я предложил сфотографироваться всем семейством…

– И?

– Она зачем-то надела другое платье. Другие снимались, в чём были.

– Значит, вы всё-таки заметили.