Змееловы - [17]

— Не спорю, со змеями надо работать осторожно и внимательно. Да, бывают укусы. Но, скажу вам, ни одна змея в мире сама на человека не нападает. Только когда обороняется. А скольких людей спасают препараты из змеиного яда от мучительных болей, от психических заболеваний, от несвертывания крови, при тяжелых хирургических операциях… Трудно перечислить. Мы только начинаем осваивать эту область… Леня поправляется. Послезавтра выпишут. Без всяких последствий… Так что, уважаемый Петр Григорьевич, волков бояться — в лес не ходить.

— Вот-вот, раз заговорили о волках: от них, к примеру, какая польза?

— Скажу. Не было бы этих природных селекционеров, может быть, давно бы уже не существовало таких животных, как северные олени. А без них человек не смог бы жить на Севере.

— Как это понимать? — удивился хозяин. — Они же, наоборот, уничтожают оленей!

— Уничтожают больных и слабых, очищая и улучшая тем самым породу, которая, наверное, не выдержала бы трудных условий, если бы больные и слабые оставались жить и давали потомство. Понятно?

— Кое-что кумекаю… Значит, дохлые олени плодились бы, их детеныши были бы такими же хлипкими и рожали снова дохляков… Мороз — бац! И они все полегли. Так?

— Именно! — подхватила Анна Ивановна. — А историю с воробьями вы знаете?

— Нет. А что?

— В Китае была объявлена война воробьям. Подсчитали, что они, видите ли, съедают много зерна. Какому-то олуху пришла в голову мысль уничтожить их всех. Уничтожили. И что?

— Ну-ка, ну-ка?.. — прищурился Эпов.

— Расплодилось столько вредителей пшеницы, что урон от них в несколько раз превосходил потери зерна, съедаемого воробьями.

— Стало быть, их раньше клевали воробьи?

— Конечно.

— Как же теперь китайцы обходятся?

— Пришлось завозить воробьев из других стран. Платить золотом.

— Дуракам закон не писан, — подытожил Петр Григорьевич.

— Но сначала этот закон надо узнать.

— Верно. На то вы и существуете, ученые. Полезное дело делаете… — Петр Григорьевич взял тарелку Анны Ивановны, положил пельменей. И добавил: — Только не женское это занятие…

— Почему? Мы из того же теста, что и вы.

— Не, вы помягче будете.

— Зато более живучие. Так говорит статистика.

— Что верно, то верно. Мужик и баба в горе себя по-разному ведут. Баба поубивается, поубивается, смотришь — отошла, принимается хлопотать, сызнова налаживать. Мужик часто ломается вконец, опускает руки, а там до водки один шаг…

— Я говорю о физических лишениях. Женская половина человечества переносит голод, болезни и даже изнурительную работу лучше мужчин.

Петр Григорьевич задумался.

— А может, это не выдерживает? — Он постучал пальцем по виску и сердцу.

— Американцы считают, что половина сердечных заболеваний — от нервного переутомления. А сейчас первое место в мире из всех болезней, приводящих к смерти, держат сердечно-сосудистые заболевания.

— Стало быть, беречь нас, мужиков, надо?

— Да, так один профессор писал в газете, — подтвердила Анна Ивановна. — Надо беречь.

— Ну, это он лишку хватил, — покачал головой Эпов. — Мы еще за себя постоять можем.

— А я все-таки решила заняться таким делом, — засмеялась Анна Ивановна, — мужским!

— И сколько яду добываете? Наверное, уже целый вагон отправили?

Анна Ивановна показала пустой бокал.

— Сюда поместится весь.

Петр Григорьевич недоверчиво посмотрел на Кравченко.

— Разыгрываете?

— Нисколечко, — улыбнулась Анна Ивановна.

— Так это гроши какие-нибудь. И стоит так рисковать, лишениям себя подвергать? — изумился Эпов.

— Почему гроши? Добытый нами яд стоит тысячи рублей.

— Ого! — присвистнул Эпов. — Тысячи!

— Но дело не только в этом, дорогой Петр Григорьевич. Цель экспедиции куда шире, чем добыча яда.

— Но согласитесь все-таки, Анна Ивановна, что дело наше не очень эстетичное, — вдруг вмешался в разговор Христофор Горохов. Он сидел по другую сторону Эпова и, казалось, был увлечен настолько едой, что ничего не слышал.

— Это вы, Христофор, зря, — мягко возразила Кравченко.

— Не-ет, — упрямо тряхнул головой Горохов. — Посудите сами: какому нормальному человеку придет в голову заниматься тем, чем занимаемся мы с вами?

— Милый Христофор, я считаю чувство брезгливости к змеям ненормальным для нормального человека.

— Поспорю. — Горохов отодвинул от себя тарелку. — Весь животный мир, включая человечество, боится и ненавидит рептилий. Это естественное чувство самозащиты и, если хотите, эстетическое кредо…

— Об эстетическом кредо мы еще поговорим, — перебила его Анна Ивановна. — Продолжайте.

— Веками животные, в том числе гомо сапиенс[2], вырабатывали рефлекс на змей, скорпионов, пауков и прочих опасных представителей живых существ. Наша жизнь — это наши рефлексы, комплекс бессознательных и сознательных импульсов и поступков. Утверждать обратное — минимум миниморум[3] чепуха.

— Почему же гомо сапиенс не выработал защитного рефлекса на кошек, собак, овец, коров, лошадей? Лейшманиоз, бруцеллез, эхинококк, бешенство, солитер, некоторые виды чумы — вот лишь малая доля тех подарков, которыми награждают домашние животные своего друга и покровителя — гомо сапиенса. От этих подарков погибло в сотни, тысячи раз больше людей, чем от укусов ядовитых животных.