Змеелов. Хроникум - [5]

Рисовать Венеру не имело смысла. Алика совершенно не представляла себе, какой должна быть богиня любви и времени, а смутное описание Змея — Прекрасная. Величественная. Сводящая с ума. Но, впрочем, холодная и безразличная… и не блещущая умом, — не слишком хорошо иллюстрировала образ богини…

Она нарисовала еще одного Змея, свернувшегося на полу и улыбавшегося — одними губами… и с удивлением обнаружила, что уже светает.

Едва успела убрать блокнот, как появилась разгневанная Сельма, и все закружилось в привычной утренней суматохе. Сбежать обратно в каюту и спешно заплести косу, чтобы не досталось от отца за распущенные волосы; забрать из дома брюки и рубашку (Сельма поворчала, но согласилась, что на палубе так сидеть удобнее); разбудить бравого капитана, мающегося жутким похмельем; найти его команду (это было сложнее всего); проверить сети и гарпун (как будто бы кроме них этого никто не мог сделать)…

Наконец, Фрайм скомандовал старт.

Бывалый моряк был прав — погодка для рыбалки была самая подходящая. Правда, море было покрыто тонким белесым туманом — впрочем, для этих мест это было обычное утреннее явлением.

В море было лишь несколько рыбацких шхун — большинство моряков сейчас костерили вчерашний выход, не принесший почти никаких результатов, и промывали косточки зазнайке-Фрайму, которому всегда везет. Ветер дул от берега, и "Мечта" под всеми парусами, хотя торопиться особо было некуда, шла к далеким Русалочьим фьордам. Там всегда, даже в не слишком хорошую погоду, было много рыбы — по старой легенде, они приходили сюда свитой русалочьей принцессы, которая приплывала на фьорды каждое утро и уплывала с закатом. Весь день русалка должна была сидеть на скале и ждать своего принца.

Впрочем, русалку никто не видел, хоть рыба и приходила на рассвете и уходила с закатом. Но все равно мало кто из капитанов отваживался рыбачить здесь — не столько из-за русалки, которая могла свести с ума одним своим взглядом любого мужчину или Нептуна, блюдущего честь дочери, сколько из-за многочисленных подводных скал. Но Фрайм рисковал, и ему везло. Впрочем, это сложно назвать везением — он знал все эти скалы, как свои пять пальцев — или даже лучше.

Поэтому девушки весело болтали, сидя на носу корабля и изредка стирая брызги с фигуры странной девушки. Фрайм говорил, что это и есть мечта, но опасался повторять это при жене — все, что могло говорить в пользу ее "мечтательности", так это внушительные формы. Лицо же скульптору не удалось — нос неровный, глаза разные и совершенно пустые, губы искривляет довольно дурацкая улыбка. По старой истории, до какого-то момента фигура и впрямь была прекрасной — но потом, в схватке с пиратами, подводный таран и часть носа были сильно повреждены, а фигура после этого уже не поддавалась восстановлению. Алике казалось, что лучше бы ее оторвали совсем и приставили новую, но Фрайм говорил, что так парусник гораздо ближе к легендарному прошлому и выглядит гораздо внушительнее.

На подходе к скалам Фрайм велел убрать паруса и погнал моряков на скамьи для гребцов, а сам правил маленьким кораблем. Вскоре Мечта остановилась; рыбаки завозились с сетями.

Алике и Сельме не было никакого дела до сетей, поэтому они сидели, смотрели то на рыбаков, то на туман над спокойным, изредка перекатывающимся морем.

Наверное, поэтому именно они первыми заметили крадущиеся в тумане пиратские галеры.

— Фрайм! Там…

Но было уже поздно. В борт воткнулся гарпун, моряки бросили сети, кто-то пытался заделать небольшую пробоину — к счастью, она была выше ватерлинии. Но в борт уже вгрызлись абордажные крючья.

— Сельма, в трюм, быстро! Если что — ныряй!..

Сам Фрайм тем временем выхватил длинный изогнутый меч и бросился на ближайшего захватчика.

Сельма не услышала — или сделала вид, что не услышала. Бросилась к борту, яростно откидывая крючья, пихая кого-то из пиратов в воду, а другой уже заносил меч…

По-моему, ты просто недостаточно веришь, что у тебя получится, — неожиданно раздался голос в голове Алики. — Надо думать о чем-нибудь хорошем…

О чем-нибудь хорошем… о чем-нибудь хорошем…

О чем хорошем сейчас можно думать?!

Не знаю… Хотя бы о том, что все получится…

Все получится… Все обязательно, обязательно получится… Просто не может не получиться!

А в лицо дует легкий бриз, море мирно и ласково плещется внизу, солнце тепло обнимает за плечи, а по щекам скатываются мелкие соленые капельки…

Резкий порыв ветра вырвал из косы ленту, растрепал длинные волосы…

От неожиданности она широко распахнула глаза…

Волны накатывали на пиратскую шхуну, обнимали ее, поднимались все выше и выше, окутывали мачту, и вот уже даже флаг скрыт от глаз. А вода расступается и подбирается к следующему кораблю — ведь от того остались лишь пузыри на воде…

Пиратские шхуны бросились в бегство раньше, чем волны поглотили второй корабль, моряки с которого в панике бросались в воду — прямо на острые скалы. А может, они просто заметили Алику, парящую в нескольких локтях от палубы с развивающимися на ветру, которого не было и в помине, волосами…

Вот видишь…

Она дернулась и рухнула на палубу. Моряки так и замерли — кто как был — наверное, если бы в этот момент кто-то прыгал, он так и застыл бы в воздухе. Лишь Фрайм уже ходил по палубе, вытирая окровавленный меч, усыпанный брызгами, ругал остальных за нерасторопность и награждал их хмурыми взглядами.