Злые сумерки невозможного мира - [25]

— Зачем пожаловала на сей раз? — продолжал разоряться владелец поместья.

— Тигр сказал, что ты снова в рейс готовишься, — сказала девушка, откидывая со лба вьющиеся пряди волос, игравшие на свету чудесными оттенками орехового дерева.

— Я этому Тигру клыки поштучно выдергаю! — пообещал Большой. — А то он, видно, решил, что ему кто-то другой жалованье платит!

Девушка поднялась. Легкая, стройная, длинноногая… рядом с кабаньей тушей Большого это было заметно вдвойне.

— Ты опять за свое? — спросила строго. — Ведь обещал же!

— А у меня — особые обстоятельства! — выкрутился Большой. Оказывается, и ему кой перед кем приходилось выкручиваться. — Вон у Андрея супругу в Ад затянуло. Не бросать же ее там?!

Малахитовые бархатистые глаза девушки, скользнув по Артёму, требовательно остановились на лице Андрея, и Артём на миг пожалел, что сам не удостоился подобной беды.

— Это правда?

Андрей кивнул и постарался приосаниться, придать себе вид бывалого путешественника, изрядно битого дорогой и жизнью, но не только не смирившегося под ношей невзгод, а даже совсем наоборот — окрепшего и пришедшего в стать. «Сволочь!» — подумал Артём. Обычно ему не приходилось особенно напрягаться, чтоб завязать разговор с приглянувшейся незнакомкой, но сегодня что-то такое ёкало в бронхах, перебивая заготовленные слова.

— Когда отправляетесь?

— Пока не знаю, — хмуро ответствовал Большой. — Думаю, дня два-три еще салажат моих тренирнуть.

— Ты поосторожней со словами, Большой! — предупредил Артём, радуясь возможности придраться к чему-нибудь.

«Адопроходец» удивленно взглянул на распетушившегося помощника

— И этот туда же! Одни неприятности от тебя, Лялька! Придется еще денек накинуть…

— Сам виноват. Не груби. А вы…

— Артём, — поспешно представился Артём.

— А вы, Артём, не сердитесь. Он не со зла — от безнаказанности. Его просто почаще одергивать надо.

— Я постараюсь, — пообещал Артём. — Можете на меня положиться.

Большой с изумлением наблюдал за беседой, переводя взор с одного на другого.

— Все? — спросил он. — Наговорились? Эй, Димыч!

Румяное лицо мордоворота тут же возникло в дверном проеме.

— Проводи-ка ее отсюда! — распорядился Большой. — И если я ее здесь до понедельника хоть раз увижу, можете сообща искать себе новую работу! А Тигру передай, что я его шомполом от берданы разрисую! Будет у нас синеклеточный тигр! Новинка зоологического сезона!

— Пойдем, Ляль, — осторожно предложил костолом Димыч. — Пойдем, а? Ты ж его знаешь, он нас живьем сожрет.

— Сатрап! — сказала Большому Лялька. — Навуходоносор! Тебя уже собственная охрана боится! Вот до чего докатился ты со своими экспедициями! Все неймется, да? Боров!

— Давай-давай, и поскорее, — поторопил Большой смущенного Димыча, осторожно теснящего девушку к дверям. — Вконец разболтались, как я погляжу! Всякая селедка указывает…

— Па-пу-ас! — донеслось из-за двери. — Мумба-юмба! Жиртрест!

— Чего выпялились? — обрушился Большой на свидетелей этой потешной стычки. — А ну, марш в камеру!

Артём хотел было найти достойный ответ на грубость хозяина, но, повинуясь незаметному и в то же время весьма ощутимому тычку локтем, которым угостил его Евдокимов, смолчал. Большой разорялся в кабинете, в тамбуре и какое-то время еще в помещении тренажера. Менее внимательный наблюдатель неминуемо пришел бы к выводу о неуравновешенности характера бывшего экстремальщика, не исключено, что отыскал бы в его поведении задатки мании величия… Но Артём уловил в буйстве «адопроходца» тщательно скрываемые нотки обиды. Интересно. Интересно…

К воскресенью Большой слегка подобрел — его ученики бойко отвечали на заданные им вопросы под судорожное дребезжание каморки, не реагируя ни на шумы, ни на световые эффекты.

— Ладно, орлы, — сказал он во всеобычной своей брюзгливой манере. — Двое суток на отдых, сутки на предпоходный тренаж, и будем отправляться. Тёма, извести кого следует: нужны свидетели, что наш квазимода ушел именно в Ад, а не просто дал тягу в какую-нибудь ЮАР.

Артём так и поступил. Переговоры с Эдуардом закончились, правда, нескоро, но привели-таки к желаемому результату.

— Пойдешь с ними? — поинтересовался в конце беседы хронический капитан.

— Придется.

— Завидую тебе, — признался Эдуард со вздохом. — Я б не решился. Да, раз уж с ними будешь, пригляди там. Насколько я понимаю, в тамошнем пространстве линия координат несколько отличается от нашей. Как бы экспедиция в Ад не обернулась обычной контрабандистской тропой. Или — несколько необычной.

— Это вряд ли. Большой, конечно, сумеет выйти там, где ему заблагорассудится, но Евдокимов однозначно — нет. Они у меня всегда на глазах, сговориться времени не было.

В голосе капитана нотки зависти и почтения мгновенно сменились ехидным злорадством:

— Дурик ты, господин Баца! Был следователем, а стал филёром. Ну подумай сам, напряги извилины! Какой понт Большому в Ад лезть, если потерпевшую вывести не сумеете? Смотри у меня, Орфей из Камышлова!

12

Большой плескался в бассейне. Его туша мелькала в зеленоватых струях воды с напором и резвостью детёныша кашалота. Артём разделся и, забравшись на крышу водного павильона, спикировал вниз. Вода была теплая, но понизу шел настоящий ледовый слой, не прогретый даже предиюльским солнышком. Артём вынырнул на поверхность весь покрытый «гусиной кожей». Тряхнул головой, сбросив с глаз радужные капли влаги.