Зловещий человек - [30]

Мистер Тэппервиль сложил губы, как будто бы собирался свистнуть, но потом раздумал.

— Конечно, вы можете иметь перебор, любезнейший, но…

— Есть значит какое-то «но»? — сказал Ральф несколько раздраженно.

— Есть небольшое «но», — важно ответил Тэппервиль. — Мы ведем дело весьма консервативно — от слова «консерваре», держать вместе — в данном случае держать вместе наш… гм… актив. И когда весы спускаются вниз из-за перебора, мы хотели бы иметь какой-нибудь противовес на другой чаше, чтобы они снова поднялись. Но в вашем случае, милейший Халлам, мы дадим весам опуститься без противовеса. Сколько вам нужно?

Халлам назвал требуемую сумму, и владелец банка Стеббинга записал ее на костяной табличке.

— Так! — сказал он. — А теперь я хотел спросить у вас про одну вещь… Правду говоря, я думал позвонить вам позавчера после того, как я видел вас, но я боялся надоедать. Кто такой Эмери?

— Эмери? Вы хотите сказать: Поль Эмери? Я думал, что вы знаете его.

Мистер Тэппервиль кивнул.

— Я знаю его. Я знаю также его странного телохранителя. Халлам, хотя я нарушаю этим все правила банка, я скажу вам, что он имеет у нас счет, и довольно большой. Он явился с очень хорошими рекомендациями и… — Тэппервиль потянул себя за длинную верхнюю губу — я не знаю, что думать о нем, и склонен ликвидировать его счет…

— Почему? — спросил изумленный Ральф.

Мистер Тэппервиль, казалось, боролся с самим собой. — При нашей клиентуре, — продолжал он медленно, — мы не можем позволить себе связываться, даже отдаленно, с сомнительными проектами. Мои директора никогда не простили бы мне, если бы я позволил использовать банк… гм… для целей, не имеющих ничего общего с коммерцией.

Ральф подумал о том, как часто он сам пользовался банком для своих целей, и усмехнулся про себя.

— Почему вы подозреваете Эмери? — спросил он.

— Я не подозреваю его, — укоризненно ответил банкир. — О подозрениях нет речи, Я просто указываю, что банк Стеббинга прежде всего семейный банк. У нас в книгах нет ни одной торговой фирмы, за полвека наша контора не выдала ни одного свидетельства о банкротстве.

Он оглянулся, как будто боялся, что какой-нибудь чрезмерно ловкий шпион прячется в этой целомудренной комнате. Понизив голос, он прибавил:

— Халлам, вы мой друг, иначе я не стал бы говорить вам это. Вчера он вложил большую сумму денег. Я не вправе сообщить вам цифру, но там было…

Ральф так и замер.

— Двести тысяч фунтов? — взволнованно спросил он. — В американской валюте?

Мистер Тэппервиль удивленно уставился на него.

— Откуда вы знаете это? — спросил он.

Его гость перевел дыхание.

— Я верно назвал сумму?

— Приблизительно. И как вы проницательно угадали — в американской валюте. Говоря, что он вложил эти деньги, я не совсем точен. Он лишь доверил на хранение в сейфе шкатулку. Я могу сказать вам — я не сказал бы этого моей собственной жене, если бы Бог наградил меня оной, — что мы не любим этих, я бы сказал «тайных депозитов». У нас есть способ, который я не стану раскрывать, узнавать их содержимое. В банках происходит многое, о чем вы не имеете понятия, но цифра, которую вы назвали, почти верна — почти совсем верна. Каким образом вы угадали?

Ральф не склонен был просвещать своего приятеля.

Банкир встал и стал расхаживать по комнате, сложив за спиной свои пухлые ручки. Через некоторое время он заговорил:

— Вы удивляетесь, почему я спросил вас, знаете ли вы Эмери? Теперь я выскажусь яснее, и судьба банка будет в ваших руках. Меня заботит это дело с той самой поры, как я сделал свое открытие, и я до смерти замучился, раздумывая, должен ли я сказать вам… В шкатулке было кое-что кроме денег. Там был большой запечатанный конверт с надписью: «Данные против Халлама для использования от имени С., если нужно». Так и написано: «Данные против Халлама». А кто такой С? Я не любопытный человек, но я дал бы много денег за то, чтобы сломать эти печати…

Ральф слегка побледнел.

— Сегодня утром он пришел и забрал конверт. Для чего, я не знаю. Он упомянул о том, что взял его, совершенно не заботясь о предлоге. «Лучше держать его у меня в кабинете», — сказал он. Но откуда явились все эти деньги? Мне это не нравится, совершенно не нравится! Я люблю, чтобы на деньгах был ярлык. Я люблю, чтобы я мог сказать, откуда происходят деньги и каким образом они были заработаны… Это, может быть, звучит странно для вас. Двести тысяч фунтов — миллион долларов, с точностью почти до цента. Почему он не положил их на свой счет? Зачем держать их под замком, ничего не наживая? Он теряет в год на процентах пятьдесят тысяч долларов или двадцать тысяч фунтов. Преступление!

Он погрозил пухлым пальцем Ральфу, как будто тот был виновен в этом.

— Это не дело! А я не люблю неделовых клиентов. Послушайте, Халлам, вы должны сказать мне, откуда взялись эти деньги? Вы должны знать, потому что вы назвали цифру и валюту. Говорите!

Впервые в жизни Ральф был не расположен лгать. Он предложил какое-то неуклюжее объяснение, которое явно не убедило его слушателя.

Вдруг мистер Тэппервиль совершенно неожиданно переменил тему разговора.

— Как-нибудь на днях я бы хотел поговорить с вашим другом, мистером Тарном… — начал он.