Зло, возникающее в дороге, и дао Эраста - [3]

Hу прежде всего уже из первого романа видно, что он существо страдающее. В драку с силами зла ввязывает его судьба, а его собственная активность направлена на другое: он изо всех сил пытается не уронить достоинства. Фандорин демонстрирует подлинный аристократизм и благородство во что бы то ни стало, стремясь не потерять лица. И меньше всего он похож на поджарую ищейку аa la Шерлок Холмс, который занимается поимкой преступников лишь потому, что не может избыть собственную бешеную мозговую энергию, не дающую покоя.

Холмс начинает расследование как классический неоромантик, потому что не в силах усидеть на одном месте. Фандорин же проявляет сознательную активность только "на старте", в "Азазеле". Здесь им движет романтическое подростковое любопытство, которое приводит к печальным последствиям. Потом уже Фандорин ничего не расследует по собственной инициативе. Он ждет поручений. Более того, он ждет особых поручений, как ждут особого приглашения к столу. Вспомним, в "Левиафане" он не вмешивается в ход следствия до самого последнего момента. Идет официальное расследование, и он не мешает. Ему и в голову не приходит открыто конфронтировать инспектору Гошу, как Холмс официальному Скотланд-Ярду. Hо Фандорин и не помогает следствию - он сохраняет нейтралитет. Он не склонен бросаться расследовать загадочные происшествия только исходя из факта их загадочности. Случай, судьба сводит его с преступниками, а он этому не очень-то и рад.

Мобильность явно для Фандорина не самоцель, наоборот, все силы он тратит на то, чтобы удержаться на месте, организовать, как он говорит Зюкину в "Коронации", участок пространства рядом с собой. И здесь опять нарушение - романтический герой не может предпочитать малое глобальному. Романтик обязан быть максималистом. А Фандорин не хочет спасать мир, победы вообще даются ему с превеликим трудом, в каждом романе он терпит одно поражение за другим, и лишь в конце ему нехотя улыбается удача. Hо что же выходит: романтический герой - и не стремится быть активным? Это, господа, несуразица, да еще какая!

Далее, опять же в начальном романе нет молниеносного хеппи-энда. Точнее, там есть испорченный хеппи-энд. Испорченный сознательно, испорченный самим автором. Зачем? Акунин говорит в интервью о каких-то "играх для взрослого читателя", а сам помещает своего героя в череду патовых ситуаций, почти комических положений, одно глупей другого. В других романах вместо того, чтобы рваться в бой, Фандорин... медитирует и упражняется в написании иероглифов! Это что-то уж слишком для романтика! И вообще, нет у Фандорина ни нужной для традиционного романтического детектива выдержки (он слишком чувствителен и человеколюбив - чтобы убедиться в этом, достаточно перечесть хотя бы начало "Декоратора"). Да и аналитика его иной раз подводит: разве можно так долго ходить вокруг да около преступника в "Турецком гамбите" и так медлить в "Левиафане", что приводит в конце концов к невозможности полностью изобличить преступника. Единственное, что у него есть, гротескное чувство чести и безудержное везение - в азартных играх и вообще по жизни.

По существу, Фандорин был романтическим юношей лишь в "Азазеле", но его облик в "Турецком гамбите" уже далек от этого образца. Заикание и седые виски - даже это не вписывается в каноны традиции, в которой герой должен быть безупречен. По его собственному выражению, он слегка "приморожен" происшедшими событиями, ему, что называется, не до романтики. И опять - только в "Азазеле" он сталкивается с антигероем в точном смысле слова. Именно с антигероем, а не просто с сильным и хитрым противником. Разница есть: антигерой, во-первых, сильнее и опасней всех прочих антагонистов, а во-вторых, он в чем-то похож на героя жизненной философией. Похож и противоположен. Как у интеллектуала Холмса главным антагонистом был ни много ни мало университетский профессор, очень похожий на знаменитого сыщика по образу жизни и по IQ, фактически являющийся его альтер эго, только со знаком "минус".

Hо никто не наносит Фандорину удара такой мощи, как члены тайной организации "Азазель". И обратим внимание на то, как хитро все обставлено! Месть в "Азазеле" не личностна, но анонимна. Мстит не леди Эстер (при всех намеках автор не дает нам точного знака, осталась ли она в живых), мстит вся многотысячная организация за свое уничтожение. Это от их имени приходит роковое свадебное поздравление, и в их числе не только живые, но и мертвецы, которым Фандорин перебежал дорогу, - Пыжов, Каннингем, профессор Бланк и т. д. Вместе с ними мстят и юные воспитанники эстернатов со всего мира, оставшиеся без будущего и без опеки. Рассуждая таким образом, можно дойти до того, что и антигерой в фандоринской серии - анонимный!

В том-то и фокус, что антигерой постоянно прячется и скрывается под разными именами. Он - икс, неизвестность, тайна. Это он стоит за всеми преступлениями и строит Фандорину козни, но при этом ни разу не проявляется лично. Он хорошо знает романтический закон: если вступить в открытый бой с героем, то обязательно проиграешь. И он действует исподтишка - посылает Фандорину своих многочисленных гонцов, совершающих преступления, а сам остается в тени и наблюдает за тем, как мучается сыщик. Он изматывает противника, опасаясь открытого поединка. Рейхенбахскому водопаду и кровопролитию Ватерлоо он предпочитает бесконечный совет в Филях и кутузовскую тактику боя. Совсем как булгаковский Воланд, изучает он людей и почем зря использует усталого сыщика (реинкарнация Ивана Бездомного?), сдавая ему одного за другим своих "клевретов". Hо и Эраст Петрович стал мудрее после "Азазеля", он не стремится броситься в очередное расследование сломя голову, а делает это с максимальным тактом и осторожностью. Он принимает пас, но долго держит паузу, обдумывая, как с ним поступить. Получается, что герой и антигерой соревнуются не в активности, а в пассивности. Романтизм как бы выворачивается наизнанку.