Златовласка - [9]

— Из-за него ты будешь мутным и испортишь мне весь вечер! — проговорила Сьюзен.

— Он уже испорчен, — огрызнулся я.

Сьюзен уснула, когда Ростропович исполнял не что иное как «Шуточную», Опус 102, из сборника Шумана «Пять музыкальных пьес на народные мотивы». Я ничего не сказал по этому поводу. В антракте мы не обменялись ни единым словом. По пути домой тоже.

Когда мы вернулись домой, Джоанна еще не спала, хотя должна была лечь полчаса назад.

— Уже пол-одиннадцатого, — заметил я, кивнув на часы.

— Знаю, — сказала она.

— Ты приготовила уроки?

— Да, — ответила она, — но мне надо разобраться с этой бумагой из клуба любителей грампластинок.

— Что за клуб?

— Любителей грампластинок. В котором я состою.

— О, конечно, — сказал я. — В котором ты состоишь…

— Поможешь мне заполнить эту штуковину?

— Завтра, — зевнул я.

— Пап, но она должна шестого уже вернуться.

Она пошла в свою комнату и возвратилась, держа в руках почтовую карточку. Я внимательно изучил ее и вернул ей обратно.

— Здесь говорится, что карточка должна быть только отправлена шестого числа, — сказал я.

— Где это говорится?

— Вот здесь.

Джоанна посмотрела на карточку.

— Да, — сказала она. — Да, действительно.

— Завтра только первое число. У нас полно времени.

— Отлично, папочка, — сказала она и поцеловала меня на ночь. — Мама? — обратилась она к Сьюзен.

— Да? — отозвалась Сьюзен.

— Спокойной ночи, мама.

— Спокойной ночи, — сказала Сьюзен. Она была уже в постели. Джоанна подошла, наклонилась и поцеловала ее в щеку.

— Спокойной ночи, — повторила она и вернулась в свою комнату.

Я молча разделся и выключил свет с моей стороны. Сьюзен неподвижно лежала рядом со мной. Я знал, что она не спит, потому что дыхание ее было прерывистым и время от времени она тяжело вздыхала. Наконец произнесла:

— Что происходит, Мэттью?

— О чем ты?

— Почему мы все время ссоримся?

— Ты постоянно заводишься, Сьюзен.

— Это неправда.

— Ты затеяла ссору по пути на теннисный турнир…

— Это ты сорвался.

— Потому что ты без конца дергала меня по поводу того, как я веду машину.

— Но ты сам говорил, что не хочешь опоздать.

— Мы и не опаздывали.

— На улице машин невпроворот, а ты совсем не следил за дорогой, разговаривал с Джоанной.

— Мы начинаем все сначала.

— Но это правда, Мэттью. Ты отвлекаешься и не отвечаешь за свои действия.

— Сьюзен, ты принимаешь меня за кретина, который не в силах завязать шнурки на ботинках.

— У меня нет сил больше ссориться.

— Тогда прекрати, будь так любезна, все это. То я, видите ли, не могу одновременно разговаривать и вести машину, то мне не следует выпивать два мартини перед обедом, то я не должен…

— Ты действительно слишком много пьешь.

— Когда в последний раз… не будешь ли ты так добра сказать мне, когда в последний раз… можешь ты сказать мне, видела ты меня хоть раз пьяным или хотя бы…

— Ты становишься мутным, — перебила Сьюзен.

— Сьюзен, я пью меньше, чем кто бы то ни было из моих знакомых. Старый Регги по соседству…

— Мистер Соумс — пьяница.

— Об этом я и говорю. А я не пьяница, и даже не любитель выпить. Что происходит, можешь ты мне сказать? У нас что, как в «Газовом свете»[10] или как? Ты пытаешься доказать мне, что я пьяница, потому что я выпиваю два мартини перед обедом? Или же ты пытаешься склонить меня к пьянству, а, Сьюзен? Сьюзен, ты ведь сама пропустила два стаканчика перед обедом, ты знаешь об этом? Ты пропустила два стаканчика, Сьюзен, я сам посчитал. Ты выпила два «Манхэттена», Сьюзен. И во время концерта заснула…

— Я не спала, — возразила она. — И пожалуйста, не уклоняйся от темы.

— Сьюзен, ну ответь, ладно? Ты думаешь, что я пьяница? Ответь.

— Я не думаю, что ты пьяница.

— Прекрасно, в таком случае…

— Просто ты слишком много пьешь.

— Что означает «слишком много», Сьюзен?

— Два мартини марки «Бифитер» — это слишком много.

— О, Господи! — воскликнул я.

— Говори тише, — сказала она. — Все окна открыты.

— Тогда закрой окна и включи кондиционер, — потребовал я.

— Кондиционер сломан, — сказала она. — Или ты это тоже забыл?

— Все правильно, у меня никудышная память, — заметил я. — Вот почему я такой никчемный адвокат. Я всегда забываю, что говорил свидетель минуту назад.

— Никто не утверждал, что ты никудышный адвокат.

— Нет, просто у меня паршивая память.

— Но ты ведь забыл про кондиционер, не так ли?

— Я думал, ты уже позвонила насчет кондиционера.

— Да, позвонила, но придут ремонтировать его только в воскресенье. Если бы ты уделял больше внимания тому, что происходит в доме, то знал бы, что чинить его еще не приходили.

— А я думал, приходили, но я тогда выходил покупать «Таймс».

— Стали бы мы открывать все окна, вместо того чтобы включить кондиционер? Если бы его отремонтировали…

— Откуда мне знать? Может, тебе хочется, чтобы старина Регги услышал, как мы все время ссоримся. Может, ты спишь и видишь, как бы у него произошла закупорка сосудов от расстройства из-за нас.

— Мне не нравится, как ты говоришь о мистере Соумсе. Он славный старик.

— Он старый пердун, — рявкнул я, вылез из кровати и двинулся в гостиную.

Я размышлял, а не поставить ли пластинку с квартетом «Джаз-модерн». Иногда я ставил эту пластинку, включая проигрыватель на полную громкость, — просто чтобы досадить старине Регги, живущему по соседству. У Регги кавалерийские усы. Он ходит с тростью и тычет ею в ящериц. Таким же образом он попытался ткнуть ею и в нашего кота Себастьяна. Себастьян гораздо более приятный товарищ, чем Реджинальд Соумс. Когда бы я ни ставил квартет «Джаз-модерн» на полную громкость, кот Себастьян вытягивался на полу гостиной точно посередине между двумя колонками. Он закрывал глаза. Уши у него подергивались в такт ритму, что доказывало, сколь тонким ценителем он был! А старина Регги был просто старым пердуном. Когда я ставил квартет «Джаз-модерн» — мне он даже не особенно нравится, и я ставил его, просто чтобы досадить старине Регги, — он выходил со своей тростью и орал своим хриплым от чрезмерного употребления виски голосом: «Не слишком ли громко, юноша? — а потом неизменно интересовался: — Что это еще за дерьмо?» И я каждый раз ему отвечал, что это Моцарт. «Моцарт? — переспрашивал он. — Моцарт, да?»