Златовласка - [8]

— Как-то раз вы уже брали меня на концерт величайшего скрипача, — напомнила Джоанна, — а я заснула.

В том, о чем говорила Джоанна, не было вины Исаака Стерна. Когда человеку двенадцать лет от роду, все, кроме бесконечных повторений популярного шлягера «Я люблю Люси», нагоняет на него сон. Кроме того, мистеру Стерну пришлось играть в атмосфере беспрерывного кашля и нескончаемого чихания, что поначалу заставило его резко изменить программу концерта, а потом мягко упрекнуть публику в повальной эпидемии простуды. Когда мы в тот вечер вышли из зала, я вздохнул о том, что нам вряд ли приведется еще когда-либо увидеть Исаака Стерна в Калузе. Сьюзен тогда спросила: «Почему?», а я ответил: «Потому что публика была не очень-то вежлива».

— Грубо с твоей стороны все время подчеркивать огрехи публики, — сказала Сьюзен. — Это просто пожилые люди.

— Это невоспитанные пожилые люди, — возразил я. — Лично я скорее бы умер от удушья, чем кашлянул посредине скрипичного пассажа.

— Лично я не была бы против, если бы это случилось, — огрызнулась Сьюзен.

Думаю, память о ссоре по поводу Исаака Стерна зажгла ссору «Вирджиния Слимз». Последние месяцы я взял себе в привычку систематизировать наши многочисленные и разнообразные битвы, чтобы потом на досуге вспоминать самые выдающиеся. Конечно, тогда я еще не знал, что ссора «Вирджиния Слимз» перерастет в ссору «Бифитер Мартини», а позже в ссору «Реджинальд Соумс» и, наконец, в ссору «Джеймс Парчейз», которую я буду вспоминать всю свою жизнь, хотя телефонный звонок в час ночи и оборвал ее разом… Но пока не наступил даже час дня, когда Сьюзен сказала:

— Может, ты не будешь обсуждать это прямо сейчас?

— Обсуждать что? — поинтересовался я.

— Должна или не должна Джоанна идти с нами на концерт. Мы опаздываем и…

— Не так уж и опаздываем, — заметил я.

— Ладно, только следи за дорогой, хорошо? — попросила она.

— Как бы то ни было, я ничего не могу поделать, кроме как идти в потоке. Эта машина, может, и стоит семнадцать тысяч долларов, но крыльев у нее нет.

— С хвостиком, — подсказала Сьюзен. — Ты забыл добавить «с хвостиком».

— С хвостиком, — согласился я.

— Просто веди машину, — сказала она, — хорошо?

— Нет, это ты просто веди машину, — взорвался я, рванул вверх ручной тормоз у светофора при выезде на шоссе № 41, вышел из машины и обошел ее с другой стороны. Снова забравшись внутрь, я с грохотом захлопнул дверцу.

— Не понимаю, из-за чего ты так раскипятился, — удивилась Сьюзен.

— Ничего подобного, — возразил я. — Просто раз тебе не нравится мой стиль вождения, садись за руль сама. Вот и все.

— Я не люблю водить машину, когда у меня беда, — сказала Сьюзен.

Ей было тридцать два, а она все еще называла свой менструальный цикл «бедой». Мне кажется, эти ее слова подразумевали отказ от половых сношений. «Беда» означала не столько кровотечение, сколько перерыв в ее бурной и страстной сексуальной жизни. Действительно, в Сьюзен всегда ощущалась скрытая чувственность. Темные задумчивые глаза, овальное лицо, обрамленное каскадами длинных каштановых волос, которые, струясь, спадали на ее плечи, полный чувственный рот, который намекал — и не всегда безосновательно — на образ испорченной дерзкой красавицы…

Мы вернулись тогда домой около половины шестого. Сьюзен дулась почти весь день, но, казалось, после того, как она приняла душ и переоделась к обеду, ее раздражение иссякло. Было решено: раз Джоанна не в состоянии оценить лучшее, что есть в жизни, пусть остается дома.

Она воскликнула:

— Вот и отлично! Значит, я смогу посмотреть по телевизору «Звуки музыки».[9]

— Если бы ты пошла с нами, — заметил я, — то могла бы наслаждаться подлинными звуками музыки.

Ссора «Бифитер Мартини» разразилась, когда я налил себе вторую рюмку перед обедом.

— Надеюсь, ты не собираешься выпить подряд две рюмки этой гадости? — спросила Сьюзен.

— Именно это я и собираюсь сделать, — ответил я.

— А знаешь, каким ты становишься после двух мартини?

— Каким же?

— Мутным!

У Сьюзен была идея фикс, что я не опьянею, если выпью, к примеру, два виски с содовой или два все равно чего с содовой, но обязательно захмелею, буду еле ворочать языком и стану мутным и невыносимым (это все словечки Сьюзен) после двух мартини, особенно если это два мартини «Бифитер». Волшебное слово «Бифитер» каким-то образом, по ее мнению, усиливало воздействие алкоголя.

— Сьюзен, — предложил я, — давай отобедаем без ссор, а?

— Давай, если ты не будешь пить, — сказала Сьюзен.

— Но днем мы уже поссорились, — возразил я, — хотя я не пил.

— Наверно, ты выпил перед нашим выходом из дому.

— Сьюзен, ты прекрасно знаешь, что я ничего не пил перед выходом. Что ты пытаешься доказать? Что я…

— Тогда почему ты вышел из себя, когда я всего-то-навсего попросила тебя получше следить за дорогой?

— Я вышел из себя, потому что Джоанна задала мне вопрос и я пытался…

— За что было так набрасываться на меня?

— Я набросился на тебя, потому что ты меня все время пилила. И сейчас пилишь! Если человек пропустил пару мартини перед обедом…

— Но это же «Бифитер»! — возразила она.

— Да, верно, «Бифитер», но из этого не следует, что он алкоголик.