Златая цепь времен - [19]

Искусство — талант красок. С их помощью осуществляется вторжение в неизвестное, так как это неизвестное уже ощущается, уже воплощается в образах, живет в самом художнике, который смеет вместе с Баурджедом уйти на край света, понять социальный террор пирамид и сразу встать рядом с живым ископаемым ящером, чтобы, вернувшись назад на семьдесят миллионов лет, затем заглянуть и в далекое будущее человечества.

С одной стороны — известное, с другой — возможное.

Не будь ученого, не было бы, вероятно, такого писателя. Но не будь в ученом художника, возможно, не было бы и ученого. Делать обеими руками сразу одно, в сущности, дело. Или два дела, слитых в одно, — сила таланта.

…Как сплести в одном очерке две биографии, уже соединенные жизнью?

Мальчик лет десяти, внимание которого, — Иван Антонович и сам до сих пор не знает почему, — среди стольких других книг привлекла именно эта — с рисунками удивительных зверей и с еще более удивительными описаниями.

Кабинет академика, открывшийся без рекомендательных писем, без высоких ходатайств. Петр Петрович Сушкин отдает юноше целые часы занятых сверх всяких возможностей дней, так как пятидесятипятилетнего ученого и шестнадцатилетнего юношу уже роднит нечто общее и значительное. Молоденький штурман, мечтающий не о дальних плаваниях, а о земле, полной костей — свидетелей древнейших жизней. Острое зрение, чтобы увидеть одно и различить обман в другом. Желание знать, знать и знать; знать самому без посредников. А уж коль по-настоящему знать, так и творить: новую науку и подлинно художественные образы-идеи.

Нет меры для оценки труда, давшего людям даже одну каплю прекрасного. Конечно, счастлива судьба, улегшаяся в ярко-пеструю, богатую исканиями и достижениями жизнь человека. Ученый и художник Иван Антонович Ефремов сделал собственными руками свою судьбу такой, какой он однажды, почти сорок лет тому назад, наметил для себя, увлеченный страницами захватившей его книги.

*

Академик Степан Борисович Веселовский скончался 18 января 1952 года на семьдесят шестом году жизни[5].

Книга его «Исследования по истории опричнины» была выпущена в свет АН СССР в 1963 году. Она была подготовлена комиссией по изданию его трудов под председательством академика М. Н. Тихомирова; в нее вошли труды С. Б. Веселовского, посвященные времени Ивана IV Грозного, и большинство из них — восемнадцать из двадцати одного — были опубликованы впервые.

В кругу ученых С. Б. Веселовский был известен не только как исключительный знаток финансов, землевладения и крестьянства XVI — XVII веков, но и как замечательный исследователь в области вспомогательных исторических дисциплин, главным образом генеалогии, исторической географии, источниковедения. Обогатил он историческую науку и как археограф — введением в научное обращение ряда неизвестных ранее исторических источников.

С 1903 года академик Веселовский систематически работал в архивах, изучал Московское государство. Им было опубликовано очень большое число монографий. Уровень его научных работ характеризуется их точностью и тщательной обработкой привлеченного материала. Он никогда не грешил домыслами, как некоторые его коллеги, менее сведущие, чем он, но более известные широкому кругу читателей.

Книга «Исследования по истории опричнины» относится к завершающим годам творчества академика Веселовского, когда он занимался политической историей Руси XVI века. Вся его предыдущая работа как бы закладывала фундамент, вооружая его для цели: не обвинять Грозного, не оправдывать его, но — показать и объяснить.

1

Где обрывается Прошлое, и как это происходит, и где начинается Настоящее, над которым мы, по контрасту с Прошлым, будто бы властны?

Настоящее кажется объемным, широким, но именно Настоящее узко: воображаемая полоска, на которой едва-едва находишь место для опоры; движение, преобразующееся в уходящее от руки Будущее. Вероятно, есть две реальности — Прошлое и Будущее: их мы можем остановить и увидеть хотя бы в воображении, тогда как Настоящее неуловимо даже для воображения.

Итак, вопреки предрассудкам, Настоящее есть не более чем связь между Прошлым и Будущим, причем связь мнимая: это некоторое средство, выдуманное нашим сознанием для захвата Будущего из Прошлого. Умышленно избегая сравнений, неизбежно искажающих мысль, поясним сказанное грубым примером: самый краткий звук имеет начало и конец своего звучания; когда звучание заканчивается, то его начало уже целиком осталось в Прошлом. Иначе говоря, между нашим человеческим Прошлым и нашим человеческим Будущим нет никакого Пространства. Мы же свыклись с Настоящим, как с чем-то неподвижным, с какой-то пространственной областью, в которой мы живем, движемся, накапливаем, сооружаем…

Я далек от претензии исследовать проблемы Времени, моя задача ограничивается скромной попыткой найти хотя бы подобие объяснения острого, неугасающего интереса к истории, существующего у людей всех племен с того дня, надо думать, когда гомосапиенс по насущной для него необходимости стал перед проблемой самопознанья.

Опыт достаточно долгой жизни позволяет мне считать этот интерес входящим в категорию тех потребностей, которые, как мне кажется, отличают человека от животных. Как и другие потребности высшей категории, интерес к истории может быть приглушен или заглушен разными способами. Но он легко пробуждается вновь.