Зивелеос - [79]
Я не нахожусь под властью пропаганды. В коммунистической религии я разуверилась очень давно: ещё когда ничто не предвещало краха её системы. Я вышла из комсомола и никогда не скрывала своих взглядов и убеждений. Согласна, что будь я из поколения мамы и папы, кто знает, может, моя судьба сложилась бы иначе. О том же, что произошло с нашей страной в недавнем прошлом, я знаю далеко не только из литературы, а и от свидетелей и исполнителей: подлецов и карателей в том числе, которые не раз откровенничали со мной, как клеветали на неповинных и тем губили их, или как убивали врагов в кавычках отравленными иглами, выскакивающими из зонтиков и т. д. Но, к счастью, родилась я уже после того.
К капитализму же отношусь так же как к коммунизму. Я считаю, что любое государство ограничивает, подавляет и эксплуатирует личность. Справедливого строя нет нигде, хотя люди продолжают мечтать о рае на земле и экспериментировать в этом направлении.
А как вы считаете, что думает о нас земля? Я знаю, мы человечество, для неё, может быть, микробы, паразиты типа блох… А куда подевались все предыдущие цивилизации? Туда и нам дорога — злым и несовершенным, не желающим делать выводы из ошибок прошлого, учиться и меняться к лучшему! Убивающим землю и продолжающим считать себя вершиной творения. И уверенным, что можем изменить жизнь и других, в то время как на самом деле можем изменять только себя. Разве вы всего этого не понимаете, проявляя насилие над людьми?
Зивелеос понял, что наступил его черёд говорить. Вопрос был адресован непосредственно к нему. Снизив громкость своего голоса, он начал отвечать?
— Спасибо уважаемый судья за вопрос и, как я понимаю, разрешение высказать свою точку зрения по затронутым вами вопросам.
Прежде всего, позвольте выразить своё удивление. Никак не ожидал, что в суде увижу столь разительное расхождение между словами и делами. Вы говорите о пагубности насилия, но в то же время защищаете насилие, совершённое этими подонками общества.
— Но это не доказано, — вставила быстро судья.
— Буду признателен вам, если вы последуете моему примеру и не будете прерывать моё выступление, как этого не делал я, это неприлично, — сделал вежливое замечание Зивелеос и продолжал: — Не стану спорить с вами по вопросу о том, что думает о нас земля, которая, на мой взгляд достаточно грамотного человека, просто вертится, являясь песчинкой в мироздании.
Вопрос же о насилии действительно представляется жизненно важным и не только вообще, но и в конкретном сегодняшнем случае, который вы рассматриваете, и в моих действиях, вам непонятных.
Вы упомянули революции в России и интересуетесь, какая из них была необратимой. Я не считаю себя большим специалистом по истории, но убеждён, что все революции необратимы. Ни одна не осталась без последствий, изменивших жизнь людей. Другое дело, что ни одна из них не решила ещё полностью проблемы взаимоотношений между людьми разных слоёв общества. Но не так-то это просто. И всё же. Если бы не было восстания Спартака, если бы не выступали насилием негры Америки, не кажется ли вам, что рабовладельческий строй существовал бы и поныне? Не известно сидели бы вы сейчас в кресле судьи, управляя рабами на цепи, или были бы рабыней. Вполне возможно, что вам бы следовало поклониться памяти Спартака за то, что вам не приходится ползать у ног хозяина подобно послушной собачонке только затем, чтобы выпросить у него кусок мяса. А ведь и сегодня есть люди, которые мечтают о превращении большей части населения в таких собачонок.
Да, в нашей стране исторически не было рабов. Но давайте вспомним народные восстания и ответим на вопрос, пришло бы в голову кому-то отменить крепостное право на Руси, если бы не многочисленные крестьянские бунты? Ни в коем случае. Если народ не волнуется, если его удовлетворяет то положение, в котором он находится, то какой же смысл что-то менять? И ведь, заметьте, люди, занимающие господствующее положение, не бунтуют против тех, кто живёт хуже во всех отношениях. Низы можно наказывать, используя свою силу, которую они сами себе возводят в закон, выгодный для верхов.
Непротивление злу насилием — старый лозунг, выдвинутый теми, кто боялся расстаться со своим положением угнетателя. И уверяю вас, что приведенный вами пример с граблями неудачен. Чапаев был и остаётся народным героем, выступавшим против врагов своего народа. Неужели вы предложили бы смириться, когда на Русь лавиной скакали полчища монголо-татар, шли французы, наседала Антанта, вторгались войска фашистов? Всякий раз сопротивление им было насилием, но насилием против другого насилия. Против какого из этих насилий вы? Против чужеземного или против своего?
Нет, не отвечайте. Я не закончил, — сказал быстро Зивелеос, заметив попытку судьи прервать его ответом. — Не буду говорить о революции семнадцатого года. Понимаю, что при прежней власти вы не могли стать тем, кем являетесь сейчас. Но что сегодня защищаете, сидя в своём кресле? Миллиарды рублей и долларов уходят из нашей страны на зарубежные личные счета олигархов.
Вывозятся бриллианты и золото, лес и нефть, масса других богатств нашей родины с единственной целью сделать страну придатком капиталистического зарубежья, лишить её былого могущества. И вы предлагаете спокойно взирать на уничтожение моей родины? Кто остановит этих негодяев? Вы? Своими словами о вреде насилия? Да эти бандиты должны будут в ноги вам кланяться за такое усердие. Они и кланяются, давая вам подачку в виде зарплаты несколько лучшей, чем у крестьян и рабочих.
«На свете миллионы рассказов. Но рассказ рассказу рознь. Один – полная выдумка, когда читатель сразу говорит «Ну, это всё сказки», другой является исключительным отражением действительности, в которую нельзя не поверить. Всякий рассказ хорош, когда всему сказанному веришь…».
«Пацаны и пацанки» – сборник рассказов, в которых автору удаётся не только затронуть вопросы культуры, а, скорее, бескультурья, безнравственности в нашей стране, но и показать молодым людям, подрастающему поколению, как несложно стать чище душой, вложить часть своей души в общее светлое будущее – и своё собственное, и всей России, чтобы все мы стали по-настоящему счастливы. Эта книга не может не тронуть сердца тех читателей, которые переживают за происходящее в стране и искренне, как и Евгений Бузни, пытаются изменить мир к лучшему.
«Шпицбергенский дневник» относится к жанру романа, хотя в нем совершенно отсутствует какая-либо любовная коллизия, без которой многие читатели не представляют себе роман. Это не научный труд, но писательские размышления, его исследования человеческих взаимоотношений, приобретающих особое значение на заполярном архипелаге, где русские и норвежцы, находясь за тысячи километров от родных мест, вынуждены жить вместе, сотрудничать, дружить, спорить, любить. Это рассказы очевидца и участника многих описываемых событий, часто трагедийных, интригующих, облеченные в художественную форму.
В романе описываются события нашего времени, главным героем которого является молодой учёный Науков. Роман не является научной фантастикой в прямом смысле, хотя открытия, сделанного учёным, на самом деле не было. Действия в романе разворачиваются так, как если бы это открытие имело место в реальной жизни. Суть его заключалась в том, что придуманное учёным вещество оказало воздействие на миллионы женщин и мужчин, заставившее их первомайской ночью полюбить друг друга и предаться любви, в результате которой все женщины, попавшие под влияние этой любви, независимо от возраста и способности к деторождению, забеременели и должны были родить мальчиков-близнецов. Неоднозначное отношение общества к возможности неожиданного демографического взрыва вызвало и разные диаметрально противоположные действия в отношении учёного.
Некоторые события романа имели место в действительности, тем не менее, отдельные персонажи являются вымышленными. Совпадение фамилий с реальными людьми может быть случайным, а изложенные факты не всегда в точности соответствуют происходившим в жизни эпизодам. Автор просит прощения, если упомянутое будет замечено читателями.
Последние годы жизни державы СССР. Страна накануне коллапса, о приближении которого знают пока лишь единицы. На героиню романа наваливаются новые несчастья. Настенька клянётся себе принимать удары судьбы без слёз и стойко выдерживает судебный процесс по обвинению её в убийстве. С помощью друзей она побеждает, но это был не последний удар. Девушка обретает счастье в семейной жизни тогда, когда митинговые страсти и избирательные кампании делят общество на враждующие стороны.