Учительница шевельнула бледной рукой, и Зита послушно замолчала.
– Ариадна, – безучастно сказала учительница. – Ариадна Иосифовна. Так меня зовут. Если взять инициалы в латинице, это означает искусственный интеллект, что тоже отчасти верно. Ты обратилась безлично, это симптом. Неуважение к старшим нужно скрывать тщательнее, милочка. Впрочем, неважно. По твоему вопросу: такая умная девочка, и не догадалась. У тебя хорошая грамотность. Но тесты разрабатываются государством, а государству от выпускников общих школ требуются формальность мышления и определенная тупость. Ты слишком умная.
Учительница говорила ужасные вещи равнодушным голосом, не меняясь в лице. А.И.? Искусственный интеллект… в смысле, робот? Кличка учительнице подходила, но ранее не встречалась, «Черепом» ее звали, это слышала.
– И что мне делать?
– Заучить стандартные ответы и не высовывать умище. Или перейти в категорийную школу, там в старших классах русский не изучают, преподавание на мировом – в противовес показному патриотизму. Или загреметь на ленские угольные шахты, там литературный русский не в ходу. Или сбежать на родину.
– Я родилась здесь, – тихо напомнила Зита.
– Это неважно. Родина поманит. Горы, кристально чистые небеса, жар солнца и терпкость вин – это все у нас в крови. Однажды услышишь «самшобло» – и затрепещет сердечко в груди. Вот ты сторонилась меня, и все равно пришла, гогочемо. Зов крови, он сильнее нас.
Зита улыбнулась и благоразумно не стала уточнять, что в данном конкретном случае голос крови звался Давидом.
– Прогуляешься со мной между сменами? – осведомилась Ариадна Иосифовна. – Мне нужен слушатель, чтоб уложить наработанные мысли в ясной и краткой форме.
– А как же проверка домашних заданий? – невольно вырвалось у нее.
Учителя ее школы обычно не имели возможности гулять между сменами. Они готовились к урокам в следующую смену, проверяли ученические работы, заполняли отчетники или бездумно хлебали кофе около бесплатных кофейных автоматов, давая небольшой отдых воспаленным глазам. Десять-двенадцать уроков в день – непосильная нагрузка, но учителя тянули, потому что на теплое место в школе много имелось желающих, это не по делянам лесопромышленного комплекса бродить по пояс в снегу.
– Проверки ничего не дают ученикам. Задания уже выполнены, ошибки сделаны, мои оценки их не исправят.
Чувствовалось, что своим местом Ариадна Иосифовна не дорожит – и тем не менее его не теряет почему-то. С этой загадкой следовало разобраться, чтоб лучше понимать жизнь города.
Учительница накинула длинную куртку-воздушку. Вообще-то в городе с его минус десять такие не носили, слишком теплые, но тощей женщине поддутая одежда оказалась к лицу. Потом Зита заметила, как неосознанно женщина подтягивает рукава куртки к пальцам, и поняла – ей доводилось сильно мерзнуть. Настолько сильно, что теперь без теплой одежды она паникует даже в подкупольнике. И знаков различия на учительской униформе нет…
– Ленская каторга, – сухо усмехнулась учительница. – Не бывала? Значит, побываешь. Бесценный жизненный опыт, рекомендую.
И женщина в свою очередь внимательно посмотрела на ее форму штурмовых отрядов, видимо, тоже в поисках знаков различия. Бесполезно, в полевом варианте их рекомендовано не использовать, заранее приучают командиров не привлекать внимание снайперов.
За дверями школы стылый воздух тут же закружил у лица. Учительница с превосходством улыбнулась из глубин «воздушки», достала телефон и включила тихую музыку. Зита прислушалась: классика, «Лебедь» Сен-Санса.
– На каторге, когда мне было совсем плохо, я мечтала, что когда-нибудь вернусь под купола, пойду свободно по проспекту, и издалека будет звучать «Лебедь», – сообщила учительница. – И вот я иду по проспекту, и звучит «Лебедь». Нужно иметь простые мечты, девочка, и тогда они сбудутся. У тебя – простые мечты?
– Да, – сказала она легко. – Мечтаю, чтобы мы все жили здесь в добре и любви. Это же так просто, верно? Не требует материальных затрат, перестройки общества…
Учительница поперхнулась.
– …а еще я мечтаю, чтобы в городе было всегда тепло, – продолжила она с улыбкой. – Чтобы вдоль проспектов росли цветы, а купола чтоб были разрисованы во все цвета радуги…
– Странно слышать такое от девочки, добровольно надевшей эсэсовскую форму, – озадаченно заметила Ариадна Иосифовна. – И на форме, как я понимаю, должны быть офицерские погоны? Милочка, дырки от сигнатур надо скрывать тщательней.
– Мы не эсэсовцы. Мы спартаковцы.
– Белые звезды, чистые сердца? Ну, может быть, – без особой уверенности пробормотала учительница. – Вообще-то системы обогрева несущих плит в проект подкупольников были заложены изначально, как и озеленение. Так что твои мечты о тепле и цветах технически легко осуществимы. Системы не задействованы по экономическим соображениям, но это возможно. А вот жить в добре и любви… мы, «Соколы Ферра», за десяток лет поставили на дыбы страну, выстроили на Крайнем Севере гигантскую инфраструктуру, заложили атомную дугу подкупольных городов. Я была в числе тех, кто разрабатывал проекты подкупольников. Это было архисложно, но мы справились. Но как жить в добре и любви – даже близко не подошли. Легче, гораздо легче поднять на дыбы целую страну и бросить в технологический прорыв. А ты говоришь – простые мечты.
