Зимой, в горах, у озера - [2]

Втроем они сидели на крылечке, пока Энни не заявила:

— Я сдаюсь, джентльмены. Говоря попросту, леди набралась. Чудесный был денек!

Он заметил, что она погладила Джея по плечу, прежде чем подойти к нему поцеловать на ночь. На морозе губы были особенно теплыми, мягкими, сонными.

Теперь она спит. И смотрит сны. Джея? С тяжелым чувством Пол вспомнил, что через неделю ему предстоит деловая поездка. Джей сказал: «Я буду держать оборону». Три дня. И три ночи.

— Барбаре бы здесь понравилось. Она любила безумные ландшафты и странные места, — тихо проговорил Джей.

Лишь недавно он смог говорить о покойной жене. Пол вспомнил, как втайне обрадовался, когда Джей впервые после похорон упомянул ее имя. Обрадовался как знаку, что Джей привыкает к утрате. Нынче же он лишь усмехнулся про себя. Потому что знал, что для Джея говорить о Барбаре — это способ усыпить подозрения некоего Пола Прентиса, мужа.

— А можно по этому льду ходить? — спросил Джей.

— Можно даже ездить, — отсутствующе ответил Пол.

Джей встал. Уши лыжной шапочки опущены, руки в варежках засунуты в карманы так, что локти оттопыриваются.

— Я хочу погулять по этой грохочущей корке. Бредовая идея, правда? Пошли вместе?

— Нет уж, спасибо. Я отсюда на тебя посмотрю.

Он слышал, как Джей крякнул, поскользнувшись на ступеньках. Недавний ветер начисто смел снег со льда.

Пол сидел и смотрел на темную в лунном свете фигуру. Ненависть была словно дорожный указатель. Огромный указатель, острием направленный на медленно бредущего человека.

«Я должен верить, что ты сейчас вспоминаешь Барбару, — подумал Пол. — Ты, мой товарищ, мой верный друг».

И он вспомнил другой день, летом. Они стреляли, на меткость, с этого крыльца, опершись на перила. В воздухе танцевала консервная банка. Точное попадание. Банка исчезает из виду. Они опять привезли ружье. Энни любит стрелять. И сейчас оно стоит неподалеку, под козырьком у боковой двери. Он взял его и снова уселся.

Пристроился поудобнее. Снял перчатку с правой руки. Казалось, что металл ружья излучает холод, как космическое пространство. Затвор тихо скользнул вперед и вниз. Примерно девяносто — сто ярдов. Нетрудный выстрел, и луна светит удачно. У ружья есть оптический прицел. Тяжелое дыхание покрывало металл белым налетом. Он прижался щекой к стволу и навел мушку точно на середину спины Джея.

Палец на спусковом крючке. Озеро снова затрещало, словно близкая артиллерийская канонада.

Энни выстрела не услышит. Налево есть слабый лед, воздушный пузырь, затянувшийся совсем недавно.

Он изготовился и слегка нажал на курок.

И вдруг понял, что не сможет завершить движение. Не сможет выстрелить. Не сможет убить. Не сможет, даже если застанет их в последней близости. Губы его свело от презрения к собственной слабохарактерности.

И тут Джей скрылся из виду.

На секунду ему почудилось, что он выстрелил. Рот мгновенно пересох от мысли, что он-таки выстрелил. Но на льду не было темного пятна тючком. Лишь дыра да хриплый испуганный крик. Слабый, продленный эхом крик ночного кошмара.

«Так лучше! — сказал голос на задворках сознания. — Ты уснул на крыльце, он пошел прогуляться и ступил на тонкий лед над воздушной ямой. Он умрет через минуту».

Ствол ружья примерз к щеке. Он едва почувствовал боль, отдирая его, свалился вниз по ступенькам, покатился по льду, поднялся, побежал, частью сознания все еще сидя на крыльце, ожидая, прислушиваясь к угасающим крикам.

Он бежал отчаянно и слишком быстро. Приближаясь к полынье, он даже успел подумать, что не сможет остановиться и тоже провалится. Тогда он лег на живот, подполз и протянул Джею ружье. Тот ухватился, и Пол изо всех сил пополз назад. Когда он вытянул Джея на край более прочного льда, ноги того все еще бешено колотили по черной воде, которая мгновенно схватывалась на одежде в блестящую, хрустящую корку.

Он поставил Джея на подгибающиеся ноги и подхватил под мышки. Они пошли. На каждом шагу молодой человек наваливался на него всем весом, его неудержимо трясло, он пытался и никак не мог что-то выговорить.

«Как выяснилось, — спокойно и безнадежно подумал Пол, — я не могу убить ни действием, ни бездействием. Мне придется ее отдать».

Он втащил Джея в дом и посадил как можно ближе к огню. Резко потряс Энни за плечо: «Помоги мне! Быстро! Джей упал в полынью».

Она тут же проснулась. Вместе они с трудом, слой за слоем стащили непослушную оледеневшую одежду. Джей попытался ухмыльнуться, но зубы так стучали, что получилась гримаса. Руки свело, он не мог им помочь. Пол подбросил дров в печку, выбирая более тонкие поленья, которые дают тепло быстрее и больше. Они раздели его донага. Белизна его большого тела имела восковой оттенок. Пол придвинул кушетку ближе к печке, изо всех сил растер Джея большим полотенцем. Энни открыла бутылку, налила полстакана и придержала голову, пока он пил, стуча зубами о край. Как только виски подействовало, дрожь улеглась.

Потом Пол помог Джею натянуть две пары привезенного с собой шерстяного белья, предварительно согрев его у печки. Они дали ему еще две порции виски, завернули в теплые одеяла и сели рядом.

— Спасибо, ребята, — слабо сказал Джей, прежде чем провалиться в сон.