Как я припоминаю теперь, Линда уже с самого начала года стала приставать, чтобы я взял отпуск не летом, а осенью. Собственно, приставать — не то слово. Она стала говорить о Стью и Бетти Карбонелли и как чудесно они отдохнули, поехав на юг в ноябре. И еще она говорила о толчее на дорогах и об опасности езды в летние месяцы. И о том, что, когда нет детей, можно позволить себе отдохнуть осенью.
Я не расстраивался, полагая, что эта идея окажется не долговечнее большинства ее идей. Мне поездка на юг совсем не улыбалась. Я знал, что она потребует затрат. Линда никогда не думала и не говорила о деньгах, кроме случаев, когда ей хотелось что-нибудь купить, а уж тут у нее находилось множество доводов. Меня самого вопрос об отпуске, в сущности, никогда особенно не волновал. Конечно, я рад был бы отдохнуть какое-то время от фирмы, но мне вовсе не требовалось для этого куда-нибудь уезжать. В подвале у меня была столярная мастерская, я охотно повозился бы там. Для меня и дома нашлось бы занятие.
Вот три года назад мы никуда не ездили, и, по-моему, это был лучший из отпусков, какие я когда-либо имел, но Линда не переставала твердить, что он был самым худшим. А теперь мне впервые полагался трехнедельный оплаченный отпуск вместо прежнего двухнедельного, и она считала это еще одним доводом в пользу поездки на юг.
Я надеялся, что блажь у нее пройдет и я уговорю ее отдохнуть в августе. Мы могли бы заранее снять домик на озере, до которого было всего 70 миль и где можно было порыбачить.
Но Линда стояла на своем. Теперь я, конечно, понимаю, почему она вела себя так. Я знаю, какие жуткие мысли таились в ее мозгу все эти месяцы, пока она обхаживала меня. Теперь — слишком поздно — я понимаю, как тщательно все это готовилось.
Уже с рождества мы очень часто встречались с Джеффрисами. Имя его было Брэндон, но никто почему-то не обращался к нему так. Все звали его Джеффом. Оба они были немного моложе нас с Линдой, и он служил в одной компании со мной, только он занимался сбытом, а я вот уже девять лет — с тех пор как демобилизовался и женился на Линде — работал в отделе снабжения. Джефф был одним из лучших коммивояжеров, и в прошлом году его сделали управляющим северо-восточным отделением. Зарабатывал он, как я понимаю, порядочно — намного больше меня, должно быть, а у Стеллы, его жены, были вдобавок собственные средства.
Когда он получил повышение, они со Стеллой купили два смежных земельных участка неподалеку от нас и построились. По-моему, дом их выглядел несколько кричаще, но Линда была от него без ума. Линда всегда стремилась угнаться за людьми, у которых было больше денег, чем у нас, так что мы постоянно должны были лезть из кожи вон, стараясь не отстать от других. Я пытался немного откладывать, но дело это шло туго.
Мы частенько играли вчетвером в бридж и в канасту. Обычно я не люблю встречаться с людьми, с которыми вместе работаю, потому что это вроде того, как приносить с собой работу домой. Но Джефф работал совсем в другом отделе, и мы никогда не разговаривали о делах компании.
Днем Линда ходила к Стелле или принимала ее у себя. Это не было настоящей дружбой, если вы понимаете, что я имею в виду. Вообще, хотя виделись мы очень часто, в наших отношениях всегда сохранялась известная сдержанность. Может быть, в этом была и моя вина. У меня есть два-три близких друга, а остальные — просто знакомые. Я всегда был довольно замкнутым. Говорила за нас обоих Линда.
Если вы имели когда-нибудь дело с торговой фирмой, вы поймете, что я хочу сказать, говоря о Джеффе как об образцовом коммивояжере. Не таком, который хлопает вас по спине и дышит вам прямо в лицо, но настоящем современном комиссионере — высоком, представительном, приятной наружности. Шутки его всегда были удачны. И он умел слушать. Я имею в виду, по-настоящему слушать, так, чтобы вызвать вас на откровенность. У него была эта профессиональная сноровка, эта способность дать вам почувствовать, что вы для него интересны. Я убежден, что на самом деле моя столярная мастерская нисколько его не занимала, но он спускался ко мне в подвал и притворялся заинтересованным. По всей вероятности, поделки, которые я ему демонстрировал, нагоняли на него скуку, но вы ни за что об этом не догадались бы.
И еще одно: Джефф очень следил за собой. Он по-настоящему трудился над этим: плавал, играл в теннис и все такое. И я думаю, что дома у него была кварцевая установка, потому что он круглый год сохранял хороший загар. Все это еще более способствовало производимому им выгодному впечатлению.
Когда имеешь жену вроде Линды, у тебя развивается своеобразное шестое чувство — чутье на всяких повес. Мы не могли побывать на вечере, чтобы за ней кто-нибудь не приволокнулся. Я этих вечеров терпеть не мог, но Линда на них блистала. Когда мы познакомились с Джеффрисами, ей было тридцать четыре, а выглядела она на двадцать шесть — двадцать семь. Люди постоянно говорили ей, что она похожа на Полетт Годдар. но я этого сходства не замечал.
Что у Линды действительно было, так это превосходная фигура. В жизни не видел я лучшей фигуры. И Линда очень следила за своим весом.
