Зимний Мальчик - [9]

Он мне много чего говорил, дедушка. С кем ещё было ему говорить? Вот и оставил в наследство и дом, и автомобиль, и деньги, и всякое прочее. Папеньке, решил дед, это ни к чему, папенька уже на орбите, а тебе пригодится.

Формально папенька надо мной опекунствует, пока мне восемнадцать не стукнет. Опекунствует, но не препятствует. Да и как можно препятствовать, завещание составлено так, что до моего восемнадцатилетия сделок с движимым и недвижимым имуществом совершать вовсе нельзя никому ни за что. Ну, и кое-что дедушка передал с рук на руки. На всякий случай.

«ЗИМ» у дедушки, а теперь у меня — игрушка, правда, большая игрушка. Темно-вишневого цвета, экспортная модель, последняя серия перед снятием с производства.

Я посидел, примеряясь к пространству, и тронулся. Плавно, так, бывает, трогается поезд после стоянки. Кажется, что это вокзал отходит, а не ты.

И неспешно же двинул к городу.

На «ЗИМе» не торопятся. Кому нужно — подождёт.

Но за доску я сел вовремя. Противник на сей раз был серьезный, Михаил Сорокапут, перворазрядник с баллом, год назад разгромил меня вчистую. И, верно, тоже помня тот разгром, небрежно пожал руку и двинул ферзевую пешку.

Я же решил рискнуть. Проверить себя на слабину. Отвечал почти сразу, много — через пять, секунд. В темпе блица. Противник усмехнулся, потом опять усмехнулся, Потом задумался на сорок минут — и сдался.

— Ты ныне просто гроза фаворитов. Крюкову обыграл, теперь Сорокапута раздраконил. Восходящая звезда какая-то — сказал Антон.

— Восходящее солнце, — ответил я, но продолжать тему не стал.

— Гори-гори ясно, — с сомнением сказал мне в спину Антон.

Глава 3 ВОСХОДЯЩЕЕ СОЛНЦЕ

5–6 августа 1972 года

Когда я выиграл последнюю партию турнира, сомнения Антона исчезли. Одиннадцать побед в одиннадцати турах нечасто увидишь. Нет, будь это в самом деле какая-то восходящая звезда, юное дарование — куда не шло, но от меня, битого-перебитого, никто сюрпризов не ждал. Ждали результат в районе полтинника. При своих. И то в лучшем случае. Ведь я весь здесь. На виду. Обыкновенный перворазрядник.

— Ты много тренировался?

— Последний год вовсе не играл. Выпускной класс, экзамены, не до шахмат.

— Значит, перерыв в занятиях пошёл тебе на пользу, — сказал Антон.

— Значит, пошёл.

— Посмотрим, как сыграешь следующий турнир.

— Следующий?

— Ну, ты же хочешь проверить, насколько вырос твой шахматный потенциал?

— А что проверять? Ну, вырос, так вырос. Расцвёл. А потом назад завянет.

— Нет, так нельзя. Таланты в землю безнаказанно не закапывают. Может, ты теперь кандидат в мастера или даже мастер!

— Даже и так, что с того?

— Интересно же! Я посмотрю партии, сыгранные тобой, повнимательнее. Может, найду подсказку.

— Мне учиться нужно. Анатомия, химия, латинский язык, история партии.

— Одно другому не помеха. Если бы учеба была важна, послали бы вас, первокурсников, на полтора месяца в колхоз?

— На полтора?

— Или около того. Приходится: засуха, каждый колосок на счету.

— И что с того? Я-то буду в поле, колоски собирать или свёклу дергать, а не за доской.

— В сентябре все будут в поле, турниры отменяются. Но потом… Я с тобой свяжусь, как определимся. Ты сейчас где живешь, в городе, в Сосновке?

— Где придётся. Приедет папенька с гастролей, определимся.

— Ничего, перезвоню. Две копейки не расход. Да и ты заходи. Все-таки перворазрядник с кандидатским баллом — это почти фигура.

Я и сам заметил: обращаться со мной стали почтительнее. Как с собачкой, от которой не знаешь чего ждать: как да и укусит? А шугнуть нельзя, собака неизвестно чья, вдруг и хозяйская.

Я посмотрел на таблицу, вздохнул: если кого результат и радовал, то лишь Антона. Жил, жил гадкий утенок и надо же — крякнул во все утячье горло.

Один раз не считается.

Вышел из клуба. Подошел к «ЗИМу». Шахматисты, курящие у входа, смотрели на мальчика-мажора. Ну, смотрите, смотрите.

Открыл дверь, сел. Прогрел мотор. И тронулся.

Часы показывали, что всё время — моё.

Потому я неспешно, показным ходом, двинулся к Дому Кино. Сегодня там предпремьерный показ «Ромео и Джульетты». Собственно, фильму четыре года, и его уже показывали тогда, в шестьдесят восьмом, для узкого круга партийной, творческой и прочей интеллигенции, и даже я видел. Мне не понравилось. Драк мало, больше про любовь. И потому сегодня я отговорился — мол, решающий тур, пан или пропал, а в кино мы ещё сходим. Звала Ольга, но, если честно, звала без огонька. То ли папенька ей билеты дал, то ли в райкоме комсомола, так не пропадать же. А я, что я, чижик. Птица мелкого полета. Пошла с Бочаровой, взяв с меня слово, что заеду за ними и развезу. А то поздно, девушкам страшно.

И в самом деле темнело. У Дома Кино две дюжины авто, все больше «Жигули» и «Москвичи». «Волг» мало, разве такси. Ну, и я на «ЗИМе» как вишенка на торте. Сижу, мурлыкаю «What Is a Youth». Уверен, сегодня все будут напевать песню в меру сил и способностей. Ну, и если слова запомнят. Ольга с Надеждой-то запомнят, вернее, знают давным-давно. Будет повод для девичьего дуэта.

Деликатный стук по кабине.

— Сержант Сидорчук. Попрошу документы.

Я протянул права.

— Кого-то ожидаем, или так?