Зимний гастрольный тур - [134]

Вплоть до выхода из здания наркомата оба летчика молчали. Потом Локтионов как бы между прочим заметил:

— Скоро будет совещание у товарища Сталина, я буду участвовать. Попробую поднять вопрос.

Разведке Соединенного королевства, похоже, улыбнулась удача.

Ну в самом деле: изложение (не фотокопия, к сожалению) доклада германского агента, ставшего очевидцем воздушного боя английской бомбардировочной армады и русскими истребителями.

Стоит отметить, что основные моменты в этом докладе уже были известны: реактивные истребители с ракетным вооружением, отличающиеся громадным превосходством в скорости, разнесли в клочья и перья самолеты бедняг, имевших несчастье стать у них на пути. Но было кое-что, не вошедшее в прежние сообщения.

Тот, кто наблюдал лично за боем, высказал предположение о смешанном составе истребительной части: в кабинах реактивных машин, похоже, сидели немцы, а винтовых — русские. Вот это стоило доклада начальнику разведки. А тот, понятно, передал сообщение премьеру, ибо дело это оказалось с отчетливым политическим духом.

Черчилль был, как всегда, корректен:

— Сэр Стюарт, есть ли дополнительные свидетельства в пользу этого предположения?

Стюарт Мензис был истинным английским джентльменом не в меньшей степени, чем босс. Во всяком случае в том, что касалось учтивости:

— Сэр, мои люди консультировались с опытными пилотами, в том числе с теми, кто был наблюдателем боев во Франции. По их мнению, особенности тактики и, главное, воплощения ее в небе указывают на, самое меньшее, сильное немецкое влияние в том, что относится к реактивной истребительной авиации. В дополнение: как раз глупейшая, по мнению всех пилотов, выходка тех, кто пустился в почти безрассудную атаку на винтовых истребителях — типично русская.

Премьер-министр отвлекся от ящичка с сигарами и прикрыл в раздумье глаза.

— Все же, сэр Стюарт, оснований для серьезных политических выводов маловато. Постарайтесь получить подтверждения из независимого источника.

Стоит отметить, что Стюарт Мензис не так уж сильно ошибался. Разумеется, он не знал русской пословицы "Мастерство не пропьешь", зато знал, пусть и от пилотов, что тактический почерк — вещь вполне узнаваемая и главное, сохраняется надолго.

Но даже обычный почерк можно, приложив некоторые усилия, изменить.

Эпилог

Авторам очень хотелось написать стандартную фразу: мол, история замерла на мгновение перед тем, как свернуть…

Не можем. Любовь к правде не позволяет. Не замирала история, она всего лишь медленно и постепенно начала поворот.

Война с Финляндией так и так оказалась выигранной, но с другим счетом. Тогда СССР продемонстрировал полную неспособность воевать умением (а лишь числом), что Гитлер расценил как стратегическую слабость. В результате он принял решение отставить планы войны с Англией в пользу войны с СССР.

На этот раз фюрер умер раньше, но перед смертью успел повернуть руль политики Рейха достаточно круто. И те, кто правил Германией после него, приняли решение не начинать войну с Советским Союзом — во всяком случае, пока соотношение сил не переменится.

Не участвовали британские наземные войска в битвах в Европе за Францию. Не получили англичане опыта современной сухопутной войны; между тем Франция капитулировала. В результате опыт так и не появился. Полем боя могли остаться лишь вода и воздух. Не случилось сплотившей нацию эвакуации из Дюнкерка.

Но и "Битва за Британию" пока что, строго говоря, не началась. Всего лишь один германский налет — правда, пораженной оказалась стратегическая цель. Строжайше охраняемый секрет Великобритании в виде центра по перехвату и расшифровке радиосообщений в Блетчли-парке оказался уничтоженным мощными немецкими бомбами. Погибли те, кто знаниями и талантом могли в скором времени погубить военно-морское могущество Рейха. Эффектная атака немецкой подводной лодки позволила уничтожить английские линкор и крейсер, но это был тот самый случай, когда справедливо можно было констатировать: "У короля много"[36].

В сущности на европейском поле осталось лишь три игрока весомого класса: Англия, Германия и СССР. Первые двое уже готовы были вцепиться друг другу в глотку. Советский Союз всеми силами демонстрировал нейтралитет. Попытка мощнейшего авиаудара по бакинским нефтяным полям провалилась: тот был отражен при минимальных потерях.

Но оставалось еще два игрока, вроде как не участвующих в европейских заморочках, но тем не менее важных при оценке мирового расклада сил. Это были США и Япония.

Над этим как раз и размышлял Рославлев, сидя в своей квартире на Петровке.

Формально говоря, Америка все еще стояла на позиции изоляционизма. Эта точка зрения имела сильнейшую поддержку не только среди избирателей, но и среди деловой элиты. Первым вполне хватило опыта Великой войны, хотя прямое американское участие оказалось в конечном счете небольшим (в сравнении с европейцами). Но и значительное количество влиятельных представителей деловых кругов было против прямого вовлечения в боевые действия. Промышленники полагали, что куда выгоднее продавать, чем воевать. Однако финансисты считали на большее количество ходов вперед. С их точки зрения продавать можно и нужно было не только другим странам, но и своей собственной. Но для этого требовалось, чтобы Америка воевала. С кем?