Зимний цветок - [42]

В его голосе снова звучала детская обида, и Виктория с трудом подавила триумфальную улыбку. Девушка наклонилась и с силой пихнула Киту один из чемоданов. Молодой человек пошатнулся и едва не упал.

— Эй! За что?

— Разве ты не подвезешь меня на вокзал?

— Значит, я прощен? — просветлел лорд Киттредж.

— Рано радуешься. — За первым чемоданом последовал второй. — Отнеси в машину. Я сейчас спущусь.

На прощание Виктория обняла Кейти и ее мать. Лотти уже ушла; напоследок она пожелала скорой встречи. Угрюмой женщине определенно не понравилось стремительное продвижение Виктории в организации, но Лотти смирилась. Конечно, ведь она сама трудилась на двух работах и вкладывала бульшую часть денег в дела общества, так что у нее имелись причины для недовольства.

— Слушай, Вик, я же извинился, чего ты еще хочешь? — брюзгливо поинтересовался в машине Кит.

Должного раскаяния в его голосе не наблюдалось, да и смотрел он на дорогу, вместо того чтобы не сводить с оскорбленной жертвы виноватого взгляда. Конечно, его поведение можно было оправдать тем, что Кит за рулем, но в старых, любимых Викторией французских романах ясно описывалось, как должны протекать извинения. Так дело не пойдет. С другой стороны, в романах между мужчинами и женщинами пылала страсть, в отличие от их отношений с Китом. Так, может, и извинения должны выглядеть по-другому? Виктория, не отвечая, откинулась на обитую кожей спинку сиденья. Пусть поволнуется — не следует сдаваться слишком быстро. В конце концов, он унизил ее дважды. Сначала, когда не явился на назначенную встречу, а затем устроенным под дверью Кейти пьяным спектаклем.

К тому времени, как автомобиль подкатил к вокзалу, плечи Кита под дорогим пиджаком дрожали от напряжения.

— У тебя есть билет? — сухо выдавил он.

Девушка кивнула, и лорд Киттредж рывком выпрыгнул из машины. Но вместо того, чтобы открыть ей дверь, он направился к багажнику, вытащил чемоданы и передал их носильщику.

— Я тебя прощаю, — испуганно пискнула Виктория.

— Что? — рявкнул Кит, когда носильщик удалился.

— Я сказала, что больше не сержусь.

— О, так ты меня простила? Как великодушно и своевременно. Принцесса одарила меня своей милостью. Наверное, мне стоит преисполниться благодарности?

Виктория отступила на шаг, настолько ее напугал сарказм. И тут ее снова охватила злость.

— Да, причем тебе крупно повезло, потому что ты вел себя как чудовище! Унизил меня на глазах у подруг…

— Так вот в чем проблема! Я ранил твою гордость перед подругами.

Виктория оглядела тротуар; щеки горели от стыда.

— Прекрати. Ты привлекаешь внимание.

— Может, мне лучше вообще уйти?

— Возможно. Я вполне способна добраться до нужного перрона.

Виктория и сама слышала, как звенят в ее голосе слезы. Все шло совсем не так. И как ситуация так быстро скатилась под откос? Ведь Кит ее друг.

— Тогда хорошего дня.

На щеках Кита проступили пятна, но он приподнял шляпу и развернулся, чтобы уйти.

— Ты ведешь себя как ребенок! — выкрикнула вслед Виктория.

Кит остановился, но головы не повернул.

Ну и ладно. Виктория кое-как вытерла слезы затянутыми в перчатки пальцами. Если он хочет изображать из себя зануду, так тому и быть. Дыхание перехватило, но теснота в груди не предвещала приближающегося приступа. Ее породила потеря, не менее острая, чем после смерти отца или бегства Пруденс. Глупость какая, твердила про себя Виктория, разыскивая платформу. Кит ей не родной, всего лишь один из приятелей, к тому же никудышный, если вспомнить о его насмешках и непонимании.

Она благополучно села в поезд, перечисляя в уме все причиненные лордом Киттреджем разочарования. В конце концов, они знакомы всего несколько месяцев. За такое время трудно понять, подходят ли они друг другу. Пусть якшается со своими глупыми сокурсниками, пьет сколько влезет и хихикает с девочками из Каверзного комитета. А ее ждут настоящие дела. Марта не только ее начальница, но и истинный друг. На нее всегда можно положиться.

В купе Виктория входила уже в поправленном настроении. Рана еще не затянулась — что ни говори, грустно терять друга, — но все же девушке стало лучше. Впереди ждет работа.

* * *

Поезд затормозил у станции Тетон. При виде машущей с перрона зонтом и шляпкой Ровены младшая сестра распахнула в удивлении рот. Печальная, потерявшая всякий интерес к жизни молодая женщина, оставшаяся в Саммерсете, за неделю полностью переменилась.

Стоило Виктории ступить на платформу, как сестра сжала ее в крепком объятии:

— Господи, как же я соскучилась. Столько всего произошло.

Кожа Ровены всегда отличалась бледностью, а за последние месяцы приобрела болезненный желтоватый оттенок. Но сейчас, впервые за долгое время, щеки розовели здоровым румянцем, а глаза сияли.

— Поверить не могу, — выдохнула Виктория. — Ты влюбилась!

Сестра изумленно отстранилась:

— Как ты догадалась?

И тут за спиной Ровены, прикрываясь черным зонтиком, появился Себастьян. Виктория в недоумении переводила взгляд с одного на другого.

— Себастьян?

— Поздравь нас, дорогая сестричка. Мы обручены.

У Виктории непроизвольно распахнулся рот.

— Что?

— Это долгая история, — рассмеялась Ровена. — Могу лишь сказать, что после твоего отъезда столько всего произошло.