Зимние вечера - [13]
— Мы сию минуточку закончим, Ирина Матвеевна, — поспешила успокоить хозяйку Анюта. — Маше осталось распороть один рукав, a я допарываю юбку.
— Ну, ну, кончайте, без того и обедать не дам.
Через десять минут Анюта с Машей подали хозяйке груду аккуратно сложенных лоскутков, составлявших прежде платье купчихи.
— A ты, Пашка, готова? — спросила Ирина Матвеевна y своей старшей ученицы.
— Да нет, еще не готова, Ирина Матвеевна, — плаксивым голосом говорила Паша, — две оборки нашила, a третью не успела!
— А, не успела! Ну, так и сиди не евши! Я тебя, матушка, от лени вылечу! У меня забудешь, как за работой сидеть, да языком болтать!
— Да что же это такое, Ирина Матвеевна, — жаловалась Паша, — вчера не обедала, сегодня не обедать, этак и с голоду помрешь!
— Либо помрешь, либо работать научишься! — резко ответила Ирина Матвеевна: — я так и матери твоей говорила! Со мной шутки плохи, ты это знай!
Суровая хозяйка повела двух младших девочек обедать в кухню, a голодная Паша, всхлипывая, осталась за работой.
Обед состоял из кислых щей и вареного картофеля с солью. В господском доме Маша привыкла к лучшей пище, но она ничего не ела с утра, далеко прошлась и потому без принуждения принялась за жидкие щи и сухой картофель.
После обеда Ирина Матвеевна поручила ей перемыть и убрать посуду, Анюту послала в лавки за мелочными покупками, a сама пошла в мастерскую. Исполнив данные им поручения, младшие девочки явились туда же, и Ирина Матвеевна засадила их за шитье. При строгой хозяйке в мастерской господствовало полное молчание, девочки не смели ни разговаривать, ни остановиться ни на минуту в работе. Маша не привыкла сидеть так долго на месте, y нее заболела спина и голова, она плохо владела иголкой, беспрестанно то колола себе пальцы, то путала нитку, но строгий оклик матери не давал ей отдохнуть ни минуты.
— Ты чего зеваешь по сторонам? Нечего мух считать!
Так продолжалось до девятого часа вечера. Наконец, Ирина Матвеевна позволила девочкам кончить и велела убирать работу, пока она пойдет готовить ужин. Ослабевшая от голода Паша вяло и медленно складывала работу; Анюта быстро схватила свое и Машино шитье, свернула все в комок, бросила на стул, прикрыла сверху куском коленкора, валявшегося на столе, и принялась бегать из угла в угол по комнате; видно уж очень тяжело было бедной девочке сохранять так долго неподвижность, захотелось сразу вознаградить себя. Маша стояла прислонясь к стене, грустная и усталая. На ужин Ирина Матвеевна дала детям остатки того картофеля, который они ели за обедом, с приправою селедки, да по большому куску хлеба с квасом. Анюта с жадностью пожирала этот скромный ужин, a Маша охотно отдала половину своего хлеба Паше, не утолившей голода своей долей.
После ужина, только что девочки опять вернулись в мастерскую готовиться спать, в дверь раздался стук, и через несколько минут в комнату вошла молодая, стройная девушка, одетая в светлое ситцевое платье. Это была Груша, старшая сестра Маши, возвращавшаяся со своей поденной работы.
— Здравствуй, Машута, — ласково проговорила она, целуя девочку в лоб, — ну что, совсем к нам пришла?
— Совсем, — тихо отвечала Маша.
Пока девочки готовили себе постели на полу в углу мастерской, a Ирина Матвеевна убирала кухню, Груша привлекла Машу к себе и, нежно обняв ее рукой, спросила:
— Рада ли ты, милая, что будешь жить дома, не y чужих людей?
— Не очень-то, — откровенно отвечала Маша, сразу почувствовавшая доверие к старшей сестре.
— Верно, мать была очень строга? — с улыбкой спросила Груша. — Не огорчайся этим, — прибавила она успокоительно, проводя рукой по волосам Маши: — мать ведь только с виду такая суровая, a она тебя очень любит. Она так тужила, что ты живешь y чужих, так радовалась, когда могла взять тебя домой. Конечно, — продолжала Груша, видя, что слова ее не разгоняют Машиной грусти, — после жизни в господском доме тебе y нас неприглядно; да это ничего, привыкнешь. Ведь и там тебе было немало горя: тебя и били, и бранили, a толком никто ничему не учил; мать тебя приучит к работе; когда я была девочкой — и мне от нее доставалось, a зато теперь из меня вышла портниха хоть куда! Я и для себя довольно зарабатываю, и матери помогаю, и тебе буду гостинцев приносить, хочешь?
Маша улыбнулась. Не столько обещание сестры, сколько ее приветливость и ласка развеселили девочку.
Ирина Матвеевна и Груша спали обыкновенно в кухне на одной кровати. Маша должна была вместе с двумя другими девочками ночевать на полу в мастерской. Для нее не было припасено ни постели, ни подушки. Ирина Матвеевна подостлала ей на пол свою теплую кацавейку и свои две юбки, дала ей свою подушку и свое одеяло.
По заботливости, с какой мать устраивала для нее постель, Маша ясно почувствовала разницу между чужим домом и своим, почувствовала, что, несмотря на суровое обращение, мать в самом деле любит ее, и тяжесть, давившая ее весь день, исчезла. На прощанье Груша ласково поцеловала ее в лоб, и под впечатлением этой ласки девочка спокойно уснула в родном углу.
На следующее утро, в семь часов, Ирина Матвеевна, совсем одетая, уже будила своих учениц и торопила их скорее одеваться и убирать мастерскую. Вся семья напилась жиденького кофе со снятым молоком и черным хлебом. Груша скроила одно платье, заказанное ее матери, показала, как сделать отделку на другом платье и поспешно ушла на свою работу, a девочки должны были, по вчерашнему, засесть за шитье. Суровость, высказанная Ириной Матвеевной в первый день возвращения Маши, не ослаблялась ни на минуту. Когда она сама сидела в мастерской, она не позволяла своим ученицам поднять головы от работы; уходя же из дому или даже из комнаты, она задавала им уроки и за неисполнение урока оставляла их без обеда или ужина. Если девочка не довольно хорошо и аккуратно шила, она заставляла ее распарывать все сделанное и, кроме того, била ее по щекам и по рукам. Бедные девочки сильно боялись своей строгой хозяйки, тем более, что за них заступиться было некому. Анюта была сирота, и родственники ее упросили Ирину Матвеевну взять ее к себе Христа ради, так как им нечем было кормить ее, a Паша уже прежде училась в двух магазинах и была выгнана оттуда за леность и попытки красть остатки материи. Мать, отдавая ее к Ирине Матвеевне, просила об одном, чтобы та как можно строже обращалась с ней, и, главное, не отсылала ее от себя. С Машей Ирина Матвеевна обращалась несколько мягче, чем с чужими; она выбирала для нее самую легкую работу, почти не била ее, разве так, для виду, хлопнет по руке, и, замечая усталость девочки, часто посылала ее за какими-нибудь покупками, или давала ей легкие хозяйственные поручения.
Сентиментальная повесть известной писательницы конца XIX — начала XX века Александры Никитичны Анненской.Соня из повести «В чужой семье» волею случая оказывается в семье своих родственников. Ее присутствие в доме учит его обитателей заботиться друг о друге.
«Наступала весна. Мартовское солнце ярко светит и заметно согревает. Под его живительными лучами снег быстро тает и потоками льется через водосточные трубы на тротуары. На солнечной стороне улицы мокро, но зато тепло, светло, весело; в тени зима еще упорно держится, снег почти не тает, резкий ветер заставляет людей плотнее кутаться в теплые одежды. Холодно и мрачно в тех закоулках, куда не проникает луч солнца, где приближение весны чувствуется только потому, что зимняя стужа сменяется сыростью… В одном из таких забытых солнцем закоулков, в подвале большого пятиэтажного дома, окружавшего своими громадными флигелями крошечный дворик, сидел, сгорбившись над работой, человек, который по-видимому сильно нуждался в живительном луче тепла и света…».
Повесть о девушке-враче, оказавшейся в атмосфере недоверия и даже вражды.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы — профессия.
Сентиментальная повесть известной писательницы конца XIX — начала XX века Александры Никитичны Анненской.Аленушка, героиня повести «Чужой хлеб», сначала живет в доме богатой дамы и зависит от прихотей ее избалованной дочери. Потом она становится ученицей в швейной мастерской и проходит трудный путь, прежде чем обретет любящую семью.
Рассказ передовой русской писательницы А. Н. Анненской (1840–1915 гг.), известной своими произведениями для детей. Ее герои проходят трудный путь испытаний. Трудиться, быть нужным и полезным людям для героев этой книги высшее назначение человека.
Рассказы и сказки писателей ГДР.Полный перевод оригинального сборника, вышедшего в Берлине в 1979 г.Для дошкольного возраста.
Вторая часть трилогии известного писателя повествует о тяжёлых днях фашистской оккупации в Эстонии. Захватчики, считая эту прибалтийскую республику своей исконной вотчиной, использовали её население и территорию в интересах «великой Германии». Не все эстонцы и не сразу поняли это. Из-за преступных методов политики сталинской клики многие из них встретили оккупантов как освободителей. Однако очень скоро за респектабельным фасадом «новой власти» разглядели истинное лицо антигуманного и античеловеческого административного образования — фашистского государства, чьи цели и задачи были полярно противоположны надеждам простых эстонцев.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть о жизни и приключениях ребят школы-интерната.
Кто они такие, эти охотники и эти джихи? Миша Капелюшников а Адгур Джикирба впервые задали себе этот вопрос, когда получили странное письмо, которое начиналось словами: «Если ты можешь видеть кончик собственного носа, умеешь хранить тайну и не боишься темноты…» и завершалось подписью: «Охотник за джихами». Много приключений порешили ребята, пока не нашли ответа на этот вопрос. Они побывали в таинственной пещере, обнаружили загадочный ребус на скале, выкопали непонятные четырехугольные сосуды с остатками морской соли по углам и человеческий череп в глиняном горшке.
Лухманова, Надежда Александровна (урожденная Байкова) — писательница (1840–1907). Девичья фамилия — Байкова. С 1880 г по 1885 г жила в Тюмени, где вторично вышла замуж за инженера Колмогорова, сына Тюменского капиталиста, участника строительства железной дороги Екатеринбург — Тюмень. Лухманова — фамилия третьего мужа (полковника А. Лухманова).Напечатано: «Двадцать лет назад», рассказы институтки («Русское Богатство», 1894 и отдельно, СПб., 1895) и «В глухих местах», очерки сибирской жизни (ib., 1895 и отдельно, СПб., 1896, вместе с рассказом «Белокриницкий архимандрит Афанасий») и др.