Зимние каникулы - [39]

— И не говори, — ответила Алрин, ласково поглаживая Витушку, — Ой, надо же караванщикам сказать!

* * *

Вскоре лошади мрачно смотрели, как какие-то неизвестные пони жуют сено, казавшееся их безраздельной собственностью, но присутствие хозяек убедило их, что так положено.

В соседней комнате над весело пылавшим костром шипела ветчина, насаженная на острые еловые сучья, и аромат жареного мяса смешивался с бодрящим запахом смолы. Старший караванщик, покопавшись в недрах своей одежки, достал какую-то бутылочку, откупорил ее и, хитро ухмыльнувшись, спросил:

— Ну, кому секретной гномьей приправки?

Лара, принюхавшись, определила, что этой приправкой был экстракт чеснока и жгучего перца, молотый лук, паприка и еще десяток не менее огненных ингредиентов.

— Нет, спасибо, нам и так вкусно, — ответила она, пряча улыбку в куске ветчины. Алрин понимающе усмехнулась и поступила также.

Один из караванщиков, судя по всему, не обладавший столь же острым нюхом, как у Лары и не знакомый с этой приправой, рискнул, и протянул вопрошавшему свою ветчину. Кулинар кивнул и капнул на подставленный кусок из заветной бутылочки. Гном немедля заглотал лакомство и застыл, ожидая неземного наслаждения.

Внезапно Алрин обратила внимание на странное шевеление по соседству. Оглянувшись, она застыла в изумлении — гном выглядел так, как будто только что вылез из жарко напаренной бани — он был весь красный, а пот с него катился крупным градом. Внезапно как будто что-то подкинуло несчастного — его соседи едва успели посторониться, он что-то выкрикнул и вылетел на улицу, едва не вынеся входную дверь. Раздался хруст и шипение, как будто что-то грузное с размаху врезалось в сугроб, и все стихло.

— А что он сказал? — поинтересовалась Лара, дожевывая свою порцию. Караванщик смущенно потупился.

— Это непереводимо. И вообще, чего он так кипятится, отличная штучка, только чуть острая… — как бы в подтверждение своих слов караванщик покапал на свой кусок из той же бутылочки, откусил и его лицо расплылось в блаженной улыбке, — эх, лепота…

При этих словах дверь в избушку распахнулась, и снова появился разыгранный гном. Поскольку его борода была набита снегом, а из рукавов он просто сыпался, то, похоже, только что этот носитель разума пытался заглотать сугроб целиком, притом успешно.

«Блудный сын» икнул и, отряхнув снег, сел на место.

— Водички? — ехидно улыбнулся караванщик по соседству. Травницы не поняли, куда конкретно предложили отправиться «помощничку», однако вряд ли конечная цель путешествия сильно отличалась от человеческих стандартов.

* * *

Ночь прошла беспокойно. Буквально каждые пару часов хлопала входная дверь, после чего с улицы доносились довольные вопли. Уже где-то заполночь главный караванщик не выдержал, и, предварив свою речь неразборчивой матерной фразой на гномьем, предложил:

— Слышь, ты, «блудный сын», определись! — после чего еще послышалась еще одна неразборчивая фраза. — Ты туда или сюда!

Ответная фраза также большей частью состояла из площадной ругани и, если опустить эмоциональную составляющую, гласила:

— Если бы не ваши кулинарные изыски, было бы все тихо, а так — терпите, — после чего жертва розыгрыша ходила «до ветру» уже с топором, дабы, в случае решительных действий обитателей избушки, обеспечить доступ к удобствам самостоятельно.

* * *

Дорога от гостеприимной избушки до Тихих Россох прошла без особых приключений. Гномы наутро все-таки помирились, и на всех следующих стоянках осторожно приучались к жгучему зелью, благо снега для компенсации последствий неправильной дозировки вокруг было предостаточно.

* * *

Тихие Россохи встретили травниц обычным для небольшого городка гулом и явными признаками строительства на месте пожарища. Травницы предпочли остановиться в уже знакомом трактирчике, сердечно распрощавшись со своими попутчиками. Те предпочли направиться в «Сало и Саблю», которая им показалась более перспективной с точки зрения налаживания торговых контактов.

Трактирщик узнал подруг и расплылся в улыбке:

— Ой, вернулись, вернулись! Всего по два кладня за постель, конюшню и корм для коней — дешевле не найдете.

— Судя по всему, уважаемый, дела у вас идут хорошо, — с улыбкой ответила Алрин, рассчитываясь. — А как там наши вещички поживают?

— Да что с ними станется, — махнул рукой корчмарь. — Все в целости-сохранности. Комнату ту же изволите? Как раз свободна!

— А давайте, — решила Лара. — А скажите, где у вас упряжь можно купить?

— Да, вам это точно не помешает, — со смехом сказал трактирщик, видя в окно, как Красавка задумчиво обнюхивает веревку, привязавшую ее к коновязи. — А вы к Энделу-кожевеннику загляните, у него должно все быть. Глядишь, и скидку даст.

— Спасибо, — поблагодарила кабатчика Алрин, — А теперь, пожалуй, возьмем-ка мы у вас…

* * *

Кинув свой тощий мешок под благоухающую свежим сеном кровать и аккуратно сгрузив туда же драгоценные сумки с клыками и снадобьями, Лара с колоссальным облегчением стянула сапоги, кинула на вешалку плащ и рухнула на постель. Послышался вздох облегчения, но тут открылась дверь и в комнату вошла Алрин. В руках у нее был деревянный поднос с возвышавшейся на нем горкой прожаренного и уже порезанного на аппетитные, сочащиеся прозрачным жиром полоски мяса. Вся эта прелесть была мелко посыпана красным перцем и толченой петрушкой.