Зима тревоги нашей. Путешествие с Чарли в поисках Америки - [24]

Помню, что считал Г. Х. Андерсена мудрецом. Его король поверял свои тайны колодцу, и их не знал больше никто. Рассказчик всегда должен помнить о том, кто его услышит или прочтет, ведь у сказки столько толкований, сколько и читателей. Каждый выбирает то, что подходит ему, и меняет сказку на свой лад. Некоторые выхватывают отдельные куски, а остальное отбрасывают, некоторые пропускают сказку через сито своих предрассудков, некоторые ее восторженно раскрашивают… Сказка должна затрагивать в душе читателя некие струны, лишь тогда он с ней сживается и познает ее чудеса. Сказка для Аллена отличается от той, что я рассказываю Мэри, Марулло слышит уже иную версию, подходящую только ему. Быть может, колодец Андерсена — идеальный вариант, ведь он просто слушает, а тихое эхо очень скоро замирает, не передавая ничего дальше.

Наверное, все мы, или почти все, — последователи науки девятнадцатого века, отрицавшей то, чего нельзя измерить или объяснить. Непостижимое происходило как ни в чем не бывало, без всякого нашего участия. Мы его в упор не замечали, и в результате большая часть мира досталась детям, безумцам, дуракам и мистикам, которых гораздо больше интересовало само явление, чем его причины. Поэтому много старинного и прекрасного человечество вынесло на чердак: видеть не хотим, выбросить на свалку не осмеливаемся.

С балки свисала голая лампочка. Пол устилали обтесанные вручную сосновые доски двадцати дюймов в ширину и двух в толщину, вполне выдерживавшие аккуратные ряды сундуков и ящиков, лампы с бумажными абажурами, вазы и всякого рода предметы былой роскоши, изгнанные на чердак за ненадобностью. А еще в лучах приглушенного света стояли стеллажи с целыми поколениями книг, причем нигде не было ни пылинки. Мэри — суровый и непреклонный борец с пылью, она чистоплотна что твой старшина. Книги расставлены по размеру и по цвету.

Аллен прислонился лбом к верхней полке стеллажа и пристально смотрел на книги. Правая рука лежала на эфесе меча рыцарей-храмовников.

— С тебя хоть картину пиши, сын мой. Очень символично: «Юность, война и учение».

— Хотел спросить… Ты говорил, есть книжки, где можно найти всякую фигню.

— Какую именно фигню?

— Патриотическую фигню, для моего эссе.

— Ясно. Патриотическую фигню, значит. Как насчет такой фразы: «Неужели жизнь так дорога, а покой столь сладостен, чтобы покупать их ценой цепей и рабства? Не допусти этого, Господь всемогущий! Я не знаю, какой путь изберут другие, что же касается меня, то дайте мне свободу или дайте мне смерть!»[12]?

— Отлично! Круто.

— Еще бы. Вот какие гиганты населяли землю в прежние времена.

— Вот бы я жил тогда!.. Пиратские корабли! Подумать только! Бах-бах! Флаг спустить! Сундуки с золотом и дамочки в шелковых платьях, увешанные драгоценностями. Да, уж я бы пожил! Ведь наши предки занимались — ну, ты сам говорил…

— Промышляли благородным пиратством, оно же каперство. Пожалуй, им оно не казалось таким привлекательным, как тебе. Солонина и галеты. Вдобавок в те времена свирепствовала цинга.

— А, подумаешь! Я бы раздобыл золота и привез его домой. Наверное, теперь пиратствовать уже нельзя?

— Увы, теперь оно поставлено на широкую ногу. Называется дипломатия.

— У нас в школе один парень выиграл два приза по телику — пятьдесят и двести долларов! Как тебе?

— Полагаю, неглупый парень.

— Еще какой глупый! Зато хитрый. Он сказал, что нужно заиметь фишку.

— Фишку?

— Ну да. Вроде как ты мальчик-инвалид или помогаешь своей старенькой маме выращивать лягушек. Зрителю это интересно, и тебя пригласят на шоу. У него есть журнал, где написано про все американские конкурсы. Можно и мне такой, пап?

— Хм, пиратство осталось в прошлом, однако порыв неистребим.

— Что ты имеешь в виду?

— Кое-что задаром. Богатство без усилий.

— Можно и мне такой журнал?

— Я думал, после скандала со взятками на радиостанциях такие штуки не в чести.

— Черта с два! То есть нет, сэр. Они кое-что поменяли. Я просто хочу быть в курсе, как можно разжиться бабками.

— Значит, бабками?

— Ну, или баблом — какая разница, откуда у тебя деньги?

— Не верю, сынок. Деньгам-то ничего не сделается, а вот что будет с тем, кто получит их таким путем?

— Ничего с ним не будет. Закон-то не нарушается. В нашей стране многие известнейшие люди…

— Чарльз, сын мой, сын мой!

— При чем тут Чарльз?

— Неужели тебе так хочется разбогатеть, Аллен?

— Думаешь, легко мне живется без мопеда? Да у нас парней двадцать на них разъезжают! А каково жить в семье, где нет даже машины, не говоря уже о телевизоре?

— Я потрясен до глубины души.

— Ты не знаешь, каково мне, пап! Однажды в классе я сделал доклад про своего прапрадеда, который был капитаном китобойного судна.

— Было дело.

— Надо мною смеялся весь класс. Знаешь, как меня прозвали? Китенком. Как тебе?

— Погано.

— Все было бы не так погано, будь ты адвокатом, или банкиром, или еще кем. Знаешь, что я куплю, как только разживусь бабками?

— Нет, и что же?

— Я куплю тебе автомобиль, чтобы ты не чувствовал себя паршивее всех.

— Спасибо, Аллен, — ответил я. В горле пересохло.

— Не за что. Мне-то все равно права получать рано.

— Речи великих отцов-основателей нашей нации в том шкафу, Аллен. Надеюсь, ты прочтешь хотя бы несколько.