Зима с Франсуа Вийоном - [4]
— Тогда мне тем более непонятно, отчего он не пишет свои глубокие мысли на латыни. И дело даже не в том, что не пишет, — сегодня, к сожалению, многие пишут по-французски. Таких книг становится больше, и рано или поздно они всё заполонят… Дело в том, что стихи этого Вийона и не могли быть написаны на латыни! Почему? Давай попробуем понять. Думаю, возможных причин только две: либо месье Вийон не любит латынь — но в таком случае он мне неинтересен… Либо он просто не владеет латынью в той мере, чтобы на ней писать, — но тогда я тем более не собираюсь его читать! Полагаю, вторая причина вернее. Отсюда и шутки, которые тебе так нравятся, и этот вульгарный жаргон… Нет, мой друг, такие вещи происходят только от невежества и от грубости нравов.
Жан-Мишель начал горячиться.
— А ты не думал, что у мэтра Вийона могли быть и другие причины писать по-французски?
— Какие, например? — Поль был невозмутим, как будто играл в шахматы. Он внимательно слушал, что скажет Жан-Мишель, хотя по его лицу уже становилось понятно, что он не согласится ни с какими доводами.
— Например, любовь к французскому языку, желание продемонстрировать всем его возможности, которых ничуть не меньше, чем у латыни! Желание показать в своих стихах живых людей и живые чувства! И, наконец, желание выразить такие вещи, для которых латынь просто не подходит!
— Вот! — торжествующе подхватил Поль. — Ты сам всё сформулировал гораздо лучше меня, мне просто нечего добавить. Я не желаю читать о вещах, для которых не подходит латынь!
— Ты меня не понял! Я имел в виду вовсе не грубые и низкие предметы, о которых неприятно и недостойно читать, а совершенно новые для поэзии темы!
— Ещё раз повторю: человеческой жизни не хватит, чтобы познать всю глубину уже написанного! Какие ещё новые темы?! Не смеши меня. Вот низкие темы Вийон действительно любит, а новых я у него что-то не заметил, — протянул Поль.
Жан-Мишель начал закипать, как котелок на огне.
— Послушай, Поль, ты…
— О чём спор? Книжку поделить не можете? — раздался весёлый голос. К Полю и Жану-Мишелю подошёл Анри, студент того же коллежа, где они учились. Если бы на Анри взглянул Гиппократ, придумавший четыре человеческих темперамента, то сразу определил бы его в сангвиники — Анри был сильный, высокий, живой, энергичный, со здоровым румянцем и белозубой улыбкой. Впрочем, никто не принимал Анри за весёлого простачка: его тёмные глаза смотрели прямо, твёрдо, испытывающе — так смотрит человек, умеющий себя поставить, так смотрит опытный дуэлянт. Этот взгляд как бы приглашал: «Ну, давай померяемся силой, если не боишься, — только знай, что я буду сильнее». Если что-то ему не нравилось, в его глазах появлялась тяжесть, он ерошил свои густые тёмные кудри, и у него начинали ходить скулы, но разговаривал он при этом негромко и подчёркнуто спокойно. Его гнева опасались и предпочитали с ним не связываться, хотя Анри был добродушен и редко выходил из себя.
Они с Жаном-Мишелем познакомились в начале учёбы и сразу крепко сдружились. Несмотря на свою общительность и открытость, Анри не так легко сходился с людьми, как Жан-Мишель. Одним Анри нравился, а другие терпеть не могли его острые словечки и привычку без конца хвастаться и приукрашивать любые свои достижения. А Жану-Мишелю удавалось найти общий язык почти со всеми. Впрочем, он, в отличие от Анри, был замкнутым и новым людям предпочитал знакомую компанию, одиночество и книги. Вытащить его из круга привычных мест и занятий не удавалось почти никому, кроме Анри.
Анри взял у Жана-Мишеля сборник Вийона, мимоходом поглядев на Поля как на грязное пятно на своей одежде. Поль же при виде Анри надменно поднял голову, отчего показался ещё более высоким и худым, и ушёл. Анри проводил его взглядом и едва заметно усмехнулся.
Жан-Мишель рассказал ему о книге.
— Ну вот, на два дня нельзя уехать — обязательно произойдёт что-нибудь интересное без меня, — вздохнул Анри. — Жалко, что меня там не было, — уж я-то бы догнал этих воришек… Что, говоришь, хорошие стихи? О, по-французски! Я уж испугался, что опять латынь, терпеть её не могу.
— Ты почитай.
— Да зачем это мне? Мне и учёбы хватает.
— Тебе понравится.
— Правда? Тогда беру. Только давай выпьем чего-нибудь, у меня в горле пересохло.
Жан-Мишель задумался, идти с ним или нет, но Анри не стал ждать, пока он на что-то решится, уверенной рукой взял его за плечо и увлёк за собой.
— Если верить стихам, этот мэтр Вийон много чего повидал, — говорил Жан-Мишель, пока они по узким улочкам шли в таверну. — Интересно, жив ли он? Как бы я хотел с ним познакомиться!
— Так надо его разыскать! — без промедления предложил Анри.
— Но как?
— Положись на меня, — Анри хлопнул друга по плечу. — Я знаю Париж лучше, чем содержимое своих карманов, я найду тебе тут даже иголку, не говоря уж про известного поэта!
Ноябрьское небо, казалось, собралось расплакаться холодным дождём, но медлило, словно задумалось о чём-то. Парижские мостовые под башмаками прохожих чавкали глиной и зловонной грязью, в которую превращались помои и отбросы. Город, переживший за последнее столетие войны, бунты, голод, холод и чуму, теперь выглядел потёртым, как простая и грубая одежда его небогатых жителей — тёмные платья и застиранные передники хозяек, кожаные жилеты и суконные куртки мужчин… Ветер уже приносил зимний холод и терпкий запах дыма из пригородов, что расположились за городскими стенами и год от года росли, расширялись, наполнялись провинциалами. Постепенно эти люди перебирались в Париж, чтобы обосноваться тут, занять место получше, выиграть у судьбы и удержать в руках свой кусок хлеба, а если повезёт — то и шматок мяса, и кружку хорошего вина. Жизнь в ограде городских стен никогда не была лёгкой, но людей всё равно манило сюда, им улыбалось красивое лицо Парижа: богатство Лувра, кружево Сен-Шапель, величественная высота Нотр-Дама, особенный, глубокий голос его колоколов, заставлявший каждого замирать от благоговения; Бастилия, Консьержери и Шатле — зримые символы королевской власти, Нельская башня, Тампль, аббатство Сен-Мартен, мосты и площади; великолепные процессии по праздникам, богатые церемонии, знать, разодетая в шелка, парчу и бархат, а главное — будущее этого города, жизнелюбивая суета, которая дразнила каждого мечтами о лучшей жизни и надеждами на удачу.
Чем меньше дней оставалось до Рождества, тем больше волновались жители небольшого старинного городка. Шутка ли, в этом году в одной из лавок появились поразительные часы, которые могли исполнить чью-то мечту. Что только не загадывали горожане, и каждый думал, что его желание – самое важное. Но смог ли кто-то из них заинтересовать обитателя фантастических часов и открылся ли кому-то главный секрет волшебного времени? В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Это история о том, как однажды пересеклись дороги бедного бродячего актёра и могущественного принца крови, наследника престола. История о высшей власти и о силе духа. О трудном, долгом, чудесном пути внутреннего роста — Дороге, которую проходит каждый человек и которая для каждого уникальна и неповторима.
Роман «Бастионы Лапландии» — подлинная история невероятно трогательной любви, повествование о которой органично вплетено в описание боевых действий в Лапландии во время Советско-финской войны 1939-1940 годов.В романе честно показано, как финны противостояли вторжению и в итоге сохранили свою независимость. В то время как вовсе не большевистские полчища, а обычные парни из крестьянских семей и фабричных окраин, наши деды и прадеды, шли с простой идеей — освободить финский народ от гнёта капиталистов и помещиков, но, даже разуверившись в ней, не сломались морально и в немыслимо тяжёлых условиях заполярной зимы пытались выполнять поставленные командованием задачи.
Роман «Царевич Димитрий» – I часть трилогии А.В. Галкина «Смута» – о самом тяжелом «смутном» времени в истории России (конец XVI, начало XVII века, становление династии Романовых). Главный герой её – Самозванец Лжедмитрий I, восшедший на русский престол с помощью польского и казачьего войска. Лжедмитрий I считал себя настоящим царевичем, сыном Ивана Грозного, спасённым от убийц, посланных Борисом Годуновым. Получив европейское образование, он стремился направить свои царские усилия на благо Руси, но не сумел преодолеть противоречий между разными слоями населения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данный том открывает произведение, связанное с одной из любимых тем В.С. Пикуля — темой истории Дальнего Востока. Роман «Крейсера» — о мужест-ве наших моряков в Русско-японской войне 1904–1905 годов. Он был приурочен автором к трагической годовщине Цусимского сражения. За роман «Крейсера» писатель был удостоен Государственной премии РСФСР имени М. Горького. «Ступай и не греши» — короткий роман, в основу которого положено нашумевшее в 1890-е годы дело об убийстве симферопольской мещанкой Ольгой Палем своего любовника.
В книгу входят наиболее редкие исторические произведения великого шотландского романиста сэра Вальтера Скотта.Действие романа «Опасный замок» происходит в начале ХIV века, во времена, когда Шотландия отстаивала свою независимость. Двое странных путников направляются к замку Дугласа, в котором англичане разместили свои войска. Место это окутано мрачными тайнами и легендами. Но охрана крепости всегда начеку. Англичане знают, что где-то неподалеку затаился враг, претендующий на власть в замке и носящий зловещее прозвище Рыцарь Могил…Увлекательный сюжет романа «Редгонтлет» выстроен на фоне одного из якобитских заговоров в пользу принца Карла Эдуарда Стюарта, сына короля Якова II.
Эта книга адресована взрослым читателям. Ее шрифт рассчитан на уставшие от компьютера глаза, а многочисленные иллюстрации призваны доставить Вам радость. Да и кто придумал, что взрослым не нужны картинки? Автор с данным заблуждением не согласен и старается по мере сил с ним бороться.«Фея незабудок» – правдивая социальная повесть об отношениях в подростковом сообществе – трогательная, веселая, печальная, дерзкая, жесткая, впрочем, те же качества свойственны и ее героям – тем, кому двенадцать. Быть может, она напомнит Вам о ваших школьных товарищах и наставниках, о первой любви и поможет разобраться в себе, ведь мы порой недооцениваем силу и значение своих детских переживаний, но, тем не менее, носим их в сердце всю жизнь.Действия повести происходят в Лондоне XIX века – века гениальных открытий, экономического и культурного расцвета Англии, роскоши и благополучия – века нищеты, бесправия и варварской эксплуатации детского труда.