Зигмунд Фрейд - [53]
– Наталья Олеговна, а что у нас со встречей с немецкими инвесторами? – наклонив голову в бок и присматриваясь к какой-то детали портрета, спросил он свою помощницу.
– К встрече все готово, Сергей Сергеевич! Она состоится послезавтра в отеле «Савой», – шустро отчиталась та.
– Спасибо, Наталья Олеговна. Чтобы я без вас делал, моя дорогуша? Вы просто золотце! – похвалил он ее.
Наталья Олеговна скромно потупила глаза, приготовившись к «ласковому» продолжению, которое последовало незамедлительно. Сергей Сергеевич с высоты своего роста окутал ее широченной доброты взглядом и, нервно закивав головой, болезненно процедил сквозь зубы:
– Очкастая жаба! Чтоб ты сдохла!
Комплимент с милым пожеланием в свой адрес Наталья Олеговна выслушала, как и всегда – молча, с признательной улыбкой. Утираться ей было не впервой.
– Да, еще, Наталья Олеговна! – слащаво продолжил Сергей Сергеевич, отойдя от очередного приступа. – Мне нужна телеконференция с нашими американскими партнерами. Желательно сегодня. После обеда. У них как раз будет утреннее собрание. Пусть найдут время. Или знаете что?! Давайте, я сначала позвоню Саймону, а там мы договоримся о конференции!
– Может, лучше мне… самой… позвонить ему… и обо всем договориться? – ненавязчиво предложила Наталья Олеговна свои услуги, тонко намекая на конфуз, произошедший во время недавних телефонных переговоров, которые босс пожелал вести лично.
– Действительно… позвоните сами! – охотно согласился Сергей Сергеевич и бархатным голосом поблагодарил ее, непроизвольно закидывая голову назад и вновь сбиваясь на параллельные обороты.
– Спасибо!.. Чувырла очкастая!.. Вы у меня умничка!.. Вылупилась тут она на меня!.. Спасибо, моя хорошая!.. Гори в аду, сучка!..
Отмучившись, он достал из кармана носовой платок, высморкался, провел им по массивному лбу, потом по взмокшему затылку и измученно обратился к жене:
– Милая, может, съездим…
Договорить у него не получилось, так как он почувствовал приближение нового приступа, но, нарвавшись на строгий взгляд супруги, вовремя успел обернуться к портрету.
– Собачье дерьмо! Дерьмо собачье! Собачье дерьмо! – поэкспериментировал он с порядком слов и безнадежно помотал головой.
– Ну что ж. Мне все понятно, – став свидетелем его мук, удовлетворенно произнес Зигмунд.
– Что понятно?! – не понял Дэвид.
Не удосужившись ответить, Зигмунд целенаправленно зашагал к страдальцу.
– Доброе утро! – приветливо обратился он к русскому бизнесмену. – Извините, что лезу не в свое дело, просто я случайно заметил ваши некоторые… интересные признаки… – деликатно начал разговор Зигмунд, обдумывая, как бы доходчивее изложить суть проблемы.
– Интересные признаки?.. – опешил Сергей Сергеевич, не ожидавший такой прямоты со стороны незнакомца.
Охрана за его спиной напряглась и приподнялась на носки, оценивая, не таит ли старик потенциальной угрозы, но, заметив усмиряющий жест руки хозяина, мгновенно раслабилась и опустилась на пятки.
– Я попытаюсь вам объяснить! – пообещал Зигмунд и увлеченно облизал губы. – Но для начала разрешите спросить…, каких животных вы больше всего боитесь?
– Животных?.. – растерялся Сергей Сергеевич, но почему-то, вдруг проникшись смутным доверием к этому старику, признался: – Волков!
– Я так и думал! – не скрывая самодовольства, сложил руки на груди Зигмунд. – И вы помните, с какого возраста?
– С трех или нет… с четырех лет… – сам не понимая, зачем он это делает, но, повинуясь магическому взгляду незнакомца, Сергей Сергеевич выложил всю подноготную.
– Мне приснился кошмарный сон… Как будто бы я лежал в постели…, вдруг распахнулось окно…, само собой…, и я увидел шесть или семь белых волков, которые неподвижно сидели на ореховом дереве и смотрели на меня… Помню, как я проснулся в ужасе, испугавшись, что они придут за мной… С тех пор волки кажутся мне самыми страшными хищниками, у которых не пойми что на уме…
Сергей Сергеевич страдальчески скорчился и ритуально выпалил вслух, словно чихая от сенной аллергии:
– Собачье дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!.. Извините… Это я не вам…
Как ребенок, посмотрел он на Зигмунда большими, молящими о прощении глазами и неловко улыбнулся сопровождавшим его женщинам. Те, прибывая в легком замешательстве, с недоумением слушали этот странный диалог, но, не решаясь перечить, терпеливо молчали.
– Это у меня наследственное… – пояснил Сергей Сергеевич Зигмунду.
Тот отнесся с пониманием, зная об этой напасти, как никто другой.
– А можете ли вы припомнить что-нибудь из вашего самого раннего детства, что могло вызвать у вас сильное потрясение? – понизив голос, спросил Зигмунд.
– Сильное потрясение?… – как загипнотизированный повторил Сергей Сергеевич, задумавшись. – Помню, мне было года два… – будто сквозь сон забормотал он. – Я спал в своей кроватке… Она находилась в спальне родителей… Ранним утром меня разбудили стоны… Я поднялся в кроватке и увидел, как мои родители занимаются любовью… Моя мать стояла в коленно-локтевой позе… на белоснежной простыне… а отец стоял на коленях позади нее… Я увидел их гениталии… и испугался… Я даже наделал под себя и криком привлек к себе их внимание…
Для меня большая честь познакомить вас с жизнью и творчеством Рабиндраната Тагора. Знакомство самого поэта с вашей страной произошло во время его визита в 1930 году. Память о нем сохранялась с той поры, и облик поэта становился яснее и отчетливее, по мере того как вы все больше узнавали о нем. Таким образом, цель этой книги — прояснить очертания, добавить новые штрихи к портрету поэта. Я рад, что вы разделите со мною радость понимания духовного мира Тагора.В последние годы долгой жизни поэта я был близок с ним и имел счастье узнавать его помыслы, переживания и опасения.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Гулиев Алиовсат Наджафгули оглы (23.8.1922, с. Кызылакадж Сальянского района, — 6.11.1969, Баку), советский историк, член-корреспондент АН Азербайджанской ССР (1968). Член КПСС с 1944. Окончил Азербайджанский университет (1944). В 1952—58 и с 1967 директор института истории АН Азербайджанской ССР. Основные работы по социально-экономической истории, истории рабочего класса и революционного движения в Азербайджане. Участвовал в создании трёхтомной "Истории Азербайджана" (1958—63), "Очерков истории Коммунистической партии Азербайджана" (1963), "Очерков истории коммунистических организаций Закавказья" (1967), 2-го тома "Народы Кавказа" (1962) в серии "Народы мира", "Очерков истории исторической науки в СССР" (1963), многотомной "Истории СССР" (т.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мемуары выдающегося менеджера XX века «Моя жизнь» – одна из самых известных настольных книг предпринимателей, в которой содержится богатейший материал, посвященный вопросам организации деятельности. Выдержав более ста изданий в десятках стран мира, автобиография Генри Форда не потеряла своей актуальности для многих современных экономистов, инженеров, конструкторов и руководителей. За плечами отца-основателя автомобильной промышленности Генри Форда – опыт создания производства, небывалого по своим масштабам и организации.
«Без любви жить легче» – это воспоминания человека, который «убивал на дуэли, чтоб убить, проигрывал в карты, проедал труды мужиков, казнил их, блудил, обманывал», но вечно стремился к благу и, оценивая прошлое, искренне раскаивался во всем содеянном. Приступая к изложению «трогательной и поучительной» истории своей жизни, Л. Н. Толстой писал: «Я думаю, что такая написанная мною биография будет полезнее для людей, чем вся та художественная болтовня, которой наполнены мои 12 томов сочинений…» Перед вами исповедь горячего сердца, которое металось от безверия к отрицанию искусства, но вечно стремилось к внутренней правде: «Когда я подумал о том, чтобы написать всю истинную правду, не скрывая ничего дурного моей жизни, я ужаснулся перед тем впечатлением, которое должна была бы произвести такая биография.».
«Живу до тошноты» – дневниковая проза Марины Цветаевой – поэта, чей взор на протяжении всей жизни был устремлен «вглубь», а не «вовне»: «У меня вообще атрофия настоящего, не только не живу, никогда в нём и не бываю». Вместив в себя множество человеческих голосов и судеб, Марина Цветаева явилась уникальным глашатаем «живой» человеческой души. Перед Вами дневниковые записи и заметки человека, который не терпел пошлости и сделок с совестью и отдавался жизни и порождаемым ею чувствам без остатка: «В моих чувствах, как в детских, нет степеней».Марина Ивановна Цветаева – великая русская поэтесса, чья чуткость и проницательность нашли свое выражение в невероятной интонационно-ритмической экспрессивности.
Когда подняли безымянную плиту, под нею оказались еще несколько тяжелых плит (две были отлиты из металла). Император покоился в четырех гробах, заключенных друг в друга. Так англичане стерегли его после смерти… Наконец открыли последний гроб. В истлевшей одежде, покрытый истлевшим синим плащом с серебряным шитьем (в нем он был при Маренго), император лежал совершенно… живой. Он был таинственно не тронут тлением!