Зигмунд Фрейд - [51]
– Моя душа, возможно, опьянена любовью, но мой рассудок трезв и ясен.
Счастливый Зигмунд заговорил «шекспировским» слогом и, скинув с ног ботинки, пошел к себе в гостинную.
– Все в порядке? – проводил его недоуменным взглядом Дэвид.
– Более чем! – раздалось в ответ из темноты.
Волчий правнук
Не решаясь начать разговор, оба понуро склонили головы над своими чашками, помешивая горячее какао. Дэвид разбалтывал шоколад усердно и нетерпеливо, то и дело поглядывая на старика, в надежде, что он все-таки выложит ему о своих ночных похождениях, но Зигмунд откровенничать не спешил, поэтому свой утренний напиток помешивал медленно и чинно.
– Скажите… – первым нарушил молчание Зигмунд, обратившись к Дэвиду.
– Да! – с готовностью отреагировал тот, резко прекратив штормить какао в чашке.
– Вчера вы читали новости по такому… аппарату…
– Компьютеру? – с досадой подсказал Дэвид, булькнув ложкой.
– Да… – неуверенно ответил Зигмунд и полюбопытствовал: – Я так понимаю, что там можно читать разные новости?
– Ааа… вы про Интернет… – совершенно расстроился Дэвид и, поставив чашку на стол, открыл валяющийся на кухне лаптоп.
– Вот смотрите! Это поисковая система в виртуальной сети, – продемонстрировал он старику принцип работы Интернета. – В ней можно найти любую информацию про что и кого угодно.
– Кого угодно? – изумился Зигмунд.
– Да! – кивнул Дэвид. – К примеру, о вас! – подтвердил он, быстро ввел в поисковую строку Google имя Фрейда и продемонстрировал множество ссылок и снимков, появившихся на экране.
– Потрясающе! – зачарованно прошептал Зигмунд, разглядывая сквозь стекляшки очков свое изображение на фотографиях.
– А можно еще кого-нибудь найти? – взволнованно посмотрел он на Дэвида.
– Конечно!.. Хм… – призадумался тот на миг. – Кстати! – будто осенило его, и он быстро напечатал следующее имя.
– Люсьен Фрейд! Ваш внук! – торжественно объявил Дэвид.
Зигмунд обомлел, а затем перевел взгляд на монитор и посмотрел на фотографию пожилого человека, внимательно разглядывая черты его лица и выражение глаз, пристально смотрящих вдаль.
– Он умер три года назад… Ему было восемьдесят восемь лет… – печально сказал Дэвид.
– Я любил этого мальчишку… Он был вторым ребенком моего младшего сына Эрнста… В тридцать третьем они перебрались из Германии в Лондон из-за нацистов… – тяжело вздохнул Зигмунд, не отрывая глаз от экрана. – Надеюсь, его жизнь тут сложилась благополучно… – тихо добавил он.
– Он был художником! – поспешил утешить его Дэвид. – Мне как-то попалась одна статья про него. Он специализировался на портретной живописи и обнаженной натуре и был одним из самых высокооплачиваемых современных художников! Между прочим, он писал портрет королевы Елизаветы второй! – с гордостью добавил Дэвид, желая порадовать старика. – Хотя его самой знаменитой картиной была «Спящая соцработница», которая была продана на аукционе Кристис в Нью-Йорке за небывалую сумму в 33,6 миллионов долларов! Это был абсолютный рекорд за полотно живого мастера на то время. Картину приобрел русский олигарх Роман Абрамович, теперь один из богатейших людей Великобритании. – Дэвид с нескрываемым пиететом в голосе прервал свою речь и для наглядности открыл галерею картин именитого внука не менее знаменитого деда.
Судя по тому, как сосредоточенно Зигмунд рассматривал изображенную на картине тучную женщину, заполнившую собой весь диван, этот шедевр произвел на него сильное впечатление. Возможно такое же, какое испытал в свое время олигарх родом из России.
– Если я не ошибаюсь, ваш внук был дважды женат и только официально являлся отцом четырнадцати детей, большинство из которых родились в результате различных внебрачных связей. Впрочем, сколько детей было на самом деле, кажется, не знал даже он сам.
Его многочисленные дети впервые встретились на его похоронах. Сводные братья и сестры были вынуждены познакомиться при таких вот печальных обстоятельствах. Некоторые из них вообще никогда не видели собственного отца живым. Вскоре после похорон вскрыли его завещание, от которого ахнула вся Великобритания, поскольку его наследие составляло 156 миллионов долларов. Ни один художник за всю историю Соединенного Королевства не оставлял после себя таких денег. Однако признанным и непризнанным детям радоваться не пришлось. Никому из них ничего не досталось от несказанно богатого родителя. При том, что все они были люди весьма скромного достатка. Кто-то биржевой маклер, кто-то программист, домохозяйка, бухгалтер, один не слишком преуспевающий дизайнер, одна не слишком известная писательница… Зато Люсьен щедро оплатил услуги своего ассистента, завещав тому роскошный дом в районе Холланд-парк и 4 миллиона долларов, как предположили, за позирование для последней, увы, незаконченной картины. Все же остальное он попросту передал своему юристу, попросив разобраться с его наследством «как-нибудь». Говорили, что деньги для него всегда являлись довольно абстрактным понятием, предметом далеко не первой необходимости. Даже, наблюдая по телевизору, как проходит продажа его картин с аукциона Кристис, он следил вовсе не за нулями, прибавлявшимися к начальной сумме, а за людьми, пожиравшими эти нули глазами. За их судорожными жестами, невольно сжимающимися кулаками, меняющимися выражениями лиц, – не упуская мелочей, поведал Дэвид старику некоторые факты о жизни и смерти его внука. Лицо деда излучало довольство. В этом рассказе он узнал свою родную кровь.
Эта книга написана человеком, много лет прослужившим в органах государственной безопасности. Разгром КГБ, развал СССР, две Чеченские войны, терроризм и бандитизм – все это личная боль автора. Авторитарное правление Бориса Ельцина, унизительные зарубежныекредиты и создание бесстыдно роскошной кремлевской империи «Семьи», безграничная власть олигархов, высокопоставленных чиновников и полное бесправие простого населения – вот, по мнению Аркадия Ярового, подлинная трагедия нашей многострадальной Родины. В книге фигурируют имена известных политиков, сотрудников спецслужб, руководителей России и других стран.
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Мемуары выдающегося менеджера XX века «Моя жизнь» – одна из самых известных настольных книг предпринимателей, в которой содержится богатейший материал, посвященный вопросам организации деятельности. Выдержав более ста изданий в десятках стран мира, автобиография Генри Форда не потеряла своей актуальности для многих современных экономистов, инженеров, конструкторов и руководителей. За плечами отца-основателя автомобильной промышленности Генри Форда – опыт создания производства, небывалого по своим масштабам и организации.
«Без любви жить легче» – это воспоминания человека, который «убивал на дуэли, чтоб убить, проигрывал в карты, проедал труды мужиков, казнил их, блудил, обманывал», но вечно стремился к благу и, оценивая прошлое, искренне раскаивался во всем содеянном. Приступая к изложению «трогательной и поучительной» истории своей жизни, Л. Н. Толстой писал: «Я думаю, что такая написанная мною биография будет полезнее для людей, чем вся та художественная болтовня, которой наполнены мои 12 томов сочинений…» Перед вами исповедь горячего сердца, которое металось от безверия к отрицанию искусства, но вечно стремилось к внутренней правде: «Когда я подумал о том, чтобы написать всю истинную правду, не скрывая ничего дурного моей жизни, я ужаснулся перед тем впечатлением, которое должна была бы произвести такая биография.».
«Живу до тошноты» – дневниковая проза Марины Цветаевой – поэта, чей взор на протяжении всей жизни был устремлен «вглубь», а не «вовне»: «У меня вообще атрофия настоящего, не только не живу, никогда в нём и не бываю». Вместив в себя множество человеческих голосов и судеб, Марина Цветаева явилась уникальным глашатаем «живой» человеческой души. Перед Вами дневниковые записи и заметки человека, который не терпел пошлости и сделок с совестью и отдавался жизни и порождаемым ею чувствам без остатка: «В моих чувствах, как в детских, нет степеней».Марина Ивановна Цветаева – великая русская поэтесса, чья чуткость и проницательность нашли свое выражение в невероятной интонационно-ритмической экспрессивности.
Когда подняли безымянную плиту, под нею оказались еще несколько тяжелых плит (две были отлиты из металла). Император покоился в четырех гробах, заключенных друг в друга. Так англичане стерегли его после смерти… Наконец открыли последний гроб. В истлевшей одежде, покрытый истлевшим синим плащом с серебряным шитьем (в нем он был при Маренго), император лежал совершенно… живой. Он был таинственно не тронут тлением!