Зигги Стардаст и я - [62]
– Да, мы наконец заставили увидеть в нас тех, кто мы есть, сообщили миру обо всех обещаниях и договорах, которые белые нарушали все эти годы… – говорит дедушка Уэба, глядя в небо. – Вот что мы показали им, когда приехали все эти камеры и люди из новостей… Ох, это было нечто! Жаль, что ты этого не видел, Джонатан.
Все снова умолкают.
Потом дядя Расселл хмыкает.
– До сих пор представляю, как все эти белые увидели нас по телевизору во всей красе!
– О, наверняка принялись лупить по своим «ящикам», решив, что нарушилась цветовая схема! – подхватывает дедушка, колотя ладонями по креслу.
– Наверное, никогда после съемок «Одинокого рейнджера» в глаза не видели столько индейцев! – вторит Санни.
Они смеются.
Уэб встает, отряхивает джинсы.
– Идем, Джонатан.
– А… Ладно. Куда?
– Просто идем. – Направляется к дому.
Я встаю.
– Э-э… Спасибо… что пригласили, – говорю остальным. – Я рад, в смысле, что у вас все в порядке.
Боже, какую чушь я несу!
Дядя Расселл улыбается, похлопывает меня по спине.
– Рад был снова повидаться, паренек.
– Я тоже… в смысле, рад снова повидаться. Со всеми вами…
Слава богу, на прощанье вулканский знак не демонстрирую. Просто машу рукой. И как только выхожу из круга, слышу, как они начинают шептаться на языке, которого я не понимаю.
Уэб топает вверх по лестнице к заднему крыльцу.
– Ты как, в норме? – спрашиваю его.
– Да, а что?
– В смысле… ты просто… Что там случилось? Что он там говорил насчет невозможности вернуться домой, и…
– Это долгая история… Ну, ты заходишь или как? – Он придерживает москитную дверь.
– Внутрь? Ни в коем случае, Уэб, я не могу. Мне нужно вернуться на другую сторону озера до того, как…
– На другую сторону? На другую сторону?!
Проклятье. Я правда не хотел, чтобы Уэб знал. Я обещал себе, что ничего не скажу. Не хотелось бы, чтобы обо мне думали, будто я способен дышать в одной галактике с этими, но…
– Мы временно живем там. Мы с папой. У его подружки.
– О…
– Еще несколько дней.
– Правда?
– Ага.
– Угум…
Поворачиваемся к трейлерам. Я оставил свет включенным, так что теперь кажется, будто на нас глядят два глаза, дразнят. Пока никто не вернулся.
– Все они говнюки, – говорю.
– Ага.
Он стоит, не шевелясь. Может, пытается силой мысли создать ураган, который сдует трейлеры на тот свет. Или теперь по-настоящему злится на меня. Что так, что сяк – не могу его винить.
– В общем, мне следует уйти…
– Что? Нет! Перестань. – Уэб сбегает по лестнице и хватает меня за руку, таща вверх.
– Я не могу. Мне правда надо вернуться, пока отец не узнал…
– У меня есть средство от ожогов.
– Да?
– Это займет всего пару минут.
– Ну… в смысле… – Разум говорит: «Уходи. Сейчас же. Пока не стало слишком поздно». А сердце напевает: «Поздно! Уже поздно». – Ладно. Спасибо. Но потом мне надо уйти.
Его дедушка и все остальные прекращают разговор, когда мы поднимаемся по лестнице. Похоже, кто-то даже прикрутил ручку громкости цикад, сверчков и птиц, и вообще всей вселенной.
– Ты уверен, что можно?.. – спрашиваю.
– Да, а что такое?
– Они все на нас смотрят.
– А! Да им просто любопытно…
– Любопытно? Насчет чего?
– А то ты не понимаешь!
Входим в дом. Ого! Тепловая Волна[77], Бэтмен! По всему телу тут же выступает пот. Голова начинает кружиться. Сажусь за деревянный стол в центре комнаты. Уэб исчезает, роется в каких-то ящиках.
Вижу еще три комнатки, всего в паре метров друг от друга, и каждая занавешена линялым гобеленом из крашеных ниток. В углу рядом с камином притулился крохотный холодильничек. Около него – деревянный ларь, набитый консервами и долгоиграющей едой, вроде рисовых колечек и сухих концентратов для напитков.
Подо мной – яркий коврик в форме звезды: желтые, красные, черные и голубые оттенки. Сотканный настолько идеально, что он пульсирует, точно сердцебиение, когда на него смотришь. Закрываю глаза. Дышу.
– Симпатичный у тебя дом, – говорю.
– Это не мой.
– Ой. Верно. А чей?
– Друга нашей семьи.
– Слушай, здесь, наверное, градусов шестьдесят, не меньше, – говорю я. – Почему ты не откроешь окна?
– Не могу. – Исчезает в другой комнатке.
– Почему?
Тишина. Уэб выдвигает и с грохотом задвигает ящики, шум поднял такой, будто пристраивает к дому новое крыло.
У стены – небольшой книжный стеллаж со старыми книгами, подпертый кирпичами, и проигрыватель. В миске курится какая-то трава. Может, пачули? Тетя Луна постоянно ее жгла. Те благовония пахли лесной подстилкой, но тут запах более мятный.
Уэб вбегает в комнату, тяжело дыша и потея, неся с собой ножницы и какое-то шипастое растение.
– Ты нормально себя чувствуешь?
– Ага. Просто торопился.
– О…
Верно. Потому что. Мне. Нужно. Возвращаться.
– Так почему не можешь открыть окно? – повторяю вопрос.
– Прячусь.
– От чего?
– Не от чего. От кого.
– Тогда от кого?
– От этих ублюдков с другой стороны озера, приятель.
– Серьезно?
– Ага. Снимай футболку.
– ЧТО?
– Чтобы я мог намазать тебя вот этим. – Он ставит растение на стол и срезает несколько листьев. На срезах выступает прозрачный клейкий сок.
– Что это?
– Алоэ. Оно поможет. Поверь.
Имя этого человека давно стало нарицательным. На протяжении вот уже двух тысячелетий меценатами называют тех людей, которые бескорыстно и щедро помогают талантливым поэтам, писателям, художникам, архитекторам, скульпторам, музыкантам. Благодаря их доброте и заботе создаются гениальные произведения литературы и искусства. Но, говоря о таких людях, мы чаще всего забываем о человеке, давшем им свое имя, — Гае Цильнии Меценате, жившем в Древнем Риме в I веке до н. э. и бывшем соратником императора Октавиана Августа и покровителем величайших римских поэтов Горация, Вергилия, Проперция.
Имя Юрия Полякова известно сегодня всем. Если любите читать, вы непременно читали его книги, если вы театрал — смотрели нашумевшие спектакли по его пьесам, если взыскуете справедливости — не могли пропустить его статей и выступлений на популярных ток-шоу, а если ищете развлечений или, напротив, предпочитаете диван перед телевизором — наверняка смотрели экранизации его повестей и романов.В этой книге впервые подробно рассказано о некоторых обстоятельствах его жизни и истории создания известных каждому произведений «Сто дней до приказа», «ЧП районного масштаба», «Парижская любовь Кости Гуманкова», «Апофегей», «Козленок в молоке», «Небо падших», «Замыслил я побег…», «Любовь в эпоху перемен» и др.Биография писателя — это прежде всего его книги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.
Уолши переехали в Сиэттл с другого конца страны, чтобы начать все заново. Очаровательная семья с пятью детьми тут же подружилась со всеми соседями в округе. Никто и подумать не мог, что они уехали из родного города… из-за травли всей семьи. В этот раз у них все сложится. Они будут обычными и милыми. Осторожными. Они будут держаться столько, сколько получится. Или пока один из них не спросит себя: «Готов ли я дальше притворяться ради вас?» И с этого момента все изменится навсегда…
Вот уже несколько дней один папа и одна мама задают бесконечный вопрос: что же случилось с их сыном на самом деле? Им известна официальная версия, которую они рассказывают всем, озвучивают родственникам, друзьям, журналистам… версия, в которой они сами сомневаются, но заставляют себя в нее поверить. Они пока не решаются ни о чем его спрашивать, не знают, как подойти к этой теме. Возможно, они не готовы услышать ответы. Поэтому они прислушались к советам и передали все в руки психолога, чтобы тот смог добраться до истины.
Книга – бестселлер. Семь уроков, семь мудрых советов, которые позволили главному герою поверить в то, что нет ничего невозможного, и один проводник в прекрасное будущее. Живешь ли ты так, словно твоя жизнь бесконечна? Или осознаешь, что каждый день уже не вернуть? Эта книга для тех, кто имеет смелость и стремление достичь чего-то большего в жизни, осуществить свою настоящую большую мечту. Трогательная история Ёске и Харуки подарит знание – у тебя есть все, чтобы стать кем угодно. У нас только одна гарантия в этой жизни, что все мы умрем, остальное – в наших руках.