Зигги Стардаст и я - [56]

– Мы приехали, чтобы провести время вместе, как отец с сыном. Мальчик растет. Становится мужчиной.

– Ты тут поосторожнее с рыбалкой, парень, – говорит Пятизубый Терри. – Смотри, не закидывай удочку в стоячие пруды.

Взрыв хохота. И начинается:

– А коль решишь порыбачить, не забудь натянуть рыбацкую куртку… – Свинота Джо.

– Ага, но вначале вынуть крючки и наживку, – вставляет Пятизубый Терри.

– …ну, разве что рыбке нравится без куртки, – продолжает Джо.

– А если нравится, так мне потом тоже скажи! – Терри.

И это происходит на самом деле. Кому нужен Джонни Карсон[68]? Папа запрокидывается в пароксизме смехокашля вместе с остальными. Всеми, кроме Хэла, который просто сидит напротив меня и улыбается, точно какой-то скользкий змей из Высосутвоюдушувилля.

Я неотрывно смотрю на огонь и подергиваю плечами вверх-вниз, чтобы казалось, что я смеюсь вместе с ними.

– Не жарко тебе, парень? – спрашивает меня Билли-Боб, после того как веселье стихает.

– Спасибо, нет, все в порядке.

Я уже упоминал, что все остальные у костра сидят без рубашек? Да, это так. Наверное, какой-то особый обычай истинно мужчинского племени.

– Он такой костлявый, что в следующий раз будем насаживать шашлык на него вместо шампура, – говорит Терри. И это говорит человек, который выглядит, будто сделан из двух связанных вместе прутиков! Все равно он пугает меня до усрачки. Аж внутренности сжимаются.

– Да, надо тебе мяска нарастить на эти кости, парень, – кивает Билли. – Он прав. Ты тощее девки, чтоб мне провалиться. Вот, держи, – откупоривает очередную бутылку пива и протягивает мне.

– Нет, спасибо, – говорю я, и в этот момент папа шепчет на ухо: «Возьми пиво». Беру. Чувствую себя картиной на выставке. Они смотрят на меня – как я понимаю, дожидаясь, пока пригублю напиток. Что это – часть инициации? Или жертвоприношение? Отстой! На вкус – как моча.

– М-м-м, – одобрительно мычу я, отирая рот: подсмотрел, как это делала Альма в баре.

Смеются.

– Вы, парни, можете взять на время мою лодку, – говорит Свинота Джо, выковыривая кусочки мяса из зубов устрашающе огромным ножом. – Я в ней души не чаю, но в последнее время не пользуюсь.

– Ага, потому что не успеешь в нее забраться, как пойдешь ко дну, – подначивает Билли-Боб. Терри заливается хохотом, так что пиво летит веером брызг у него изо рта, гася часть горящих поленьев.

Джо, пошатываясь, поднимается, грозит ему ножом.

– Смешно тебе, смешно, да?! Да ты, мозгляк хренов, я ж тебя надвое с закрытыми глазами перерублю!

– Ладно, ладно… расслабься… – утихомиривает его Билли-Боб. – Кидай свою задницу обратно, Джо. У нас же гости. – Меняет позу, не вставая с пластикового садового кресла, глядя на нас. – От этой жары у тебя совсем мозги потекли…

– Уф, угу. Мы с удовольствием, – вставляет папа. – Позаимствуем у тебя лодку, я имею в виду.

Джо садится и снова принимается ковырять в зубах. Шеи у него нет, похож на разгневанного ваньку-встаньку.

– В любое время, – буркает он.

– Мы с удовольствием, верно, сынок?

– Ага.

– Сколько тебе годков, парень? – спрашивает Билли-Боб.

– Семнадцать, – пищу я тоненько, как москит.

– Че?

Откашливаюсь и повторяю басом, подражая «настоящим мужчинам»:

– Семнадцать.

А теперь будто бегемот рыгает. Отхлебываю еще глоток мочи.

– Ты же не из всяких этих хиппи, а, парень? – спрашивает Терри.

– Нет, сэр.

– «Нет, сэр»! Воспитанный, это точно, – кивает Билли-Боб. – Хороший паренек.

– Да, я хорошо его воспитал, – соглашается папа.

– Держись подальше от этих хиппи. От всей этой их любви, мира и прочего дерьма. Мерзкие гомики – вот кто они все.

Я усиленно пялюсь на огонь; папина рука на моих плечах каменеет.

– Сопливые пидарасы, вот и весь сказ! – вдруг взрывается Джо. – Они понятия не имеют, каково это – жить, когда у тебя ничего нет. Делают вид, будто это хорошо. Пусть попробуют ловить себе ужин в озере, тогда и поговорим! – орет, обращаясь к костру, будто огонь внезапно превратился в главного хиппи всего белого света. – Чертово правительство пытается вышибить нас отсюда, но мы никуда не уйдем, пока нас не загребут в каталажку, верно, Терри?

– Угу. Это наша земля…

– И это лучшее место на земле!..

– Вот верно, да! Власть реднекам! – Терри швыряет бутылку в костер.

– И кончайте протестовать против войны, о которой ничего не знаете! – снова рявкает Джо. – Те мужики, что оттуда возвращаются, – герои. А вы только и знаете, что орать на них, тыкать им в лицо цветочками да заниматься всей этой херней.

Полосует воздух ножом, словно готов идти резать всех хиппи в этом мире. Он что, психопат?

– Ну-ну-ну, будет, – урезонивает его Билли-Боб. – Что я вам говорил, парни? Успокойтесь. Вот эти джентльмены – наши гости. Мы должны оказать им сердечный прием, как-то так. Мы ж не знаем их политических взглядов, и вообще… – Он поворачивается к нам и улыбается. Сердечности в его улыбке нет. Скорее, он в любую секунду может перерезать нам глотки.

– Что? Нет-нет, приятель, – говорит папа. Его голос меняется, почти дрожит. – Мы за вас, приятель. Мы все понимаем. Верно, сынок?

Я киваю.

– Просто, видишь ли, – продолжает Билли-Боб, – у тебя есть этот твой большой-пребольшой дом. И тот большой и красивый золотистый «Ка-дил-лак». И я себе думаю: «Эге, у этого парня деньжата водятся. Ха! Да у него их куры не клюют. Может, он думает, что не такой, как мы. Может, считает себя лучше нас».