Жуть-2 - [6]
Он по-прежнему не мог различить ни голов, ни рук, ни ног. Спят, надвинув на лицо каску? Курят? А почему лицом к утеплителю?
ТЭЦ смолкла, протяжный звук оборвался, словно дыхание мертвеца, — и тогда «снегири» покатились. Зрелище было настолько сюрреалистичным, что он даже не пытался его осмыслить. Открыв рот, смотрел, как большие красно-чёрные шары катятся по доскам, перепрыгивают через металлические перекладины, исчезают за углом здания. Смотрел, словно окно было экраном, внутри которого жила по своим законам реальность компьютерной игры или фантастического фильма.
Артём взял книгу и прошёл в кухню, придвинул стул к кухонной столешнице (стол ещё не выбрал), сел и принялся читать, в напряжённой позе, медленно, перечитывая некоторые места, потому что не улавливал смысл. Сумерки сгустились до черноты. Света единственной лампочки не хватало, и он включил светодиодную ленту под шкафчиком над раковиной. По страницам ползли красноватые тени.
В непривычно глухой тишине, в сумерках сознания, горела мысль: что, к чертям собачьим, я видел?
Что-то…
Что-то прокатилось по доскам. Может быть, комья старой одежды, строительное перекати-поле… Объяснение наверняка до банальности смешно, по-шерлокохолмски элементарно. Просто слишком мало данных для анализа. К тому же было темно…
Он какое-то время прислушивался к звукам улицы. Потом взял книгу и снова стал читать, упорно перелистывая страницы и изумляясь тому, что ещё вчера ему казалось совершенно не страшной, в чём-то даже смешной история о зубастых созданиях, поедающих прошлое.
Закончил в семь, позже обычного. Сдавали отделами срочный объект (реконструкция порта), чтобы не выходить в субботу.
Артём очень соскучился по сыну, по их бессмысленно-бестолковому (характеристика Нелли) времяпрепровождению. Перспектива провести выходные в одиночестве — на диване перед телевизором — уже не устраивала. Замешаны ли здесь…
Да, да, долбаные «снегири» были очень даже при чём; грёбаный стыд, они испугали его — он сознался в этом самому себе. И закрыл тему. Попытался.
После работы заехал в магазин игрушек. Выбирать подарок для Маугли было здорово: вернулось уютное чувство — предвкушение радости, улыбки сына (до развода он не мог продержаться и недели, чтобы не принести Маугли новую игрушку; Нелли боролась-боролась, да не…) — так что спасибо, «снегири». Спасибо, и ещё раз до свидания.
Артём долго ходил вдоль стеллажей, высматривал, выжидал — поймёт, когда увидит, услышит подсказку: это я! сегодня — это я! И он услышал, и довольный пошёл к кассе, и положил на ленту затянутую в полиэтилен большую коробку.
Со стороны пустыря налетали злые порывы ветра. Над узкой полосой тротуара (всё, что оставила пешеходам стройка) дребезжали листы оцинкованной стали. Артём вёл взглядом по деревянному забору, ладные строганые доски идеально прилегали друг к другу. Артём глянул налево, через дорогу. В промежутках между занозистыми подкосами плыла ТЭЦ. Из раздвоенных на конце, похожих на пароходные труб почти бесшумно — станция не любила быть предсказуемой — валил белый дым. Артём свернул за угол.
На запертых воротах (из толстой вагонки, как и остальной забор) висел огрызок «…АСПОРТ ОБЪЕК…». Артём покачал головой, достал телефон и долго листал журнал вызовов. Давно отцу не звонил, давно. Интересно, как часто будет звонить ему Маугли, когда вырастет?
— Привет, пап.
— Привет. Всё хорошо?
«Относительно чего?» — подумал Артём.
— Порядок.
— Как Маугли?
Отец сразу подхватил прозвище внука: «А что, похож». Мама не приняла: «Клички только у животных. У моего единственного внука имя есть». Но ведь Маугли, Маугли! Тот, что из советского мультика: длинноволосый (Нелли предупредила, что до десяти лет волосы сына — её забота), смуглый, разговорчивый только с животными.
— Хорошо, — поспешил Артём; не хотел про Маугли — слишком близко к разводу и одиночеству. — Пап, ты не…
Отец опередил:
— А ты как?
— И я хорошо. — Улочка клонилась к новостройкам. Навес закончился, ступенчатый забор — нет. Над слепым зданием темнело небо, затхлое и отёчное; сумерки редко к лицу окраинам. — Не в курсе, что у меня тут на Охотничьей хитрое достраивают?
— А подробнее?
— Ну, здание подковой, без окон. На пустыре напротив ТЭЦ.
— Понял. — В голосе отца появился профессиональный интерес: как-никак, больше сорока лет в архитектуре. — Там областной суд новое здание планировал, но в итоге не срослось. Много построили?
— Уже стены утепляют. А кто планировку района делал?
— Столица. Институт градостроительства.
— Ясно. Можешь узнать, по итогу — что и кому? А то каждый вечер прохожу, даже паспорта объекта нет.
— Конечно. В понедельник спрошу у Романыча. Только напомни.
— Добро… Пап, алё?
Артём слышал голос мамы и нетерпеливые ответы отца. Ветер раздул ветровку, будто под ней пряталось ещё одно тело; Артём застегнулся под горло.
— Мама спрашивает, когда Маугли к нам приведёшь?
В отдалении от телефона мама сказала что-то вроде «а то одичает совсем».
— Подожди…
— Что такое? — спросил отец — видимо, что-то почувствовал в его голосе.
Действительно — что?
Артём сделал два шага и резко остановился. Рука с телефоном опустилась к бедру. Он прислушался к тому, что происходило за временным ограждением.
Мир после катастрофы, о которой никто не помнит. Мир, в котором есть место магии, голосам мертвых и артефактам прежней эпохи. Мир, в котором обитают кракены. И убийца кракенов, Георг Нэй, придворный колдун из Сухого Города. Мир за пределами острова-крепости – Мокрый мир, соленый и опасный, подчиненный воле Творца Рек. Неисповедимо течение темных вод. Оно может поглотить Нэя или сделать его легендой. И да поможет Гармония смельчакам, покинувшим клочки суши ради правды, похороненной на дне Реки.
Максим Кабир — писатель, поэт, анархист. Беззаветный фанат жанра ужасов и мистики. Человек, с рассказами которого знакомы ВСЕ поклонники хоррора. И роман, который сравнивают с творчеством Кинга, Литтла, Лаймона — причем зачастую не в пользу зарубежных мэтров. Тихий шахтерский городок где-то в российской глубинке. Канун Нового года. Размеренная жизнь захолустья, где все идет своим чередом по заведенному порядку. Периодически здесь пропадают люди, а из дверного глазка пустой квартиры на вас смотрит то, что не должно существовать.
«Байки из склепа» по-нашему! У мальчика Алеши плохая наследственность – его бабушка медленно сходит с ума, но об этом мало кто догадывается. Ничего не подозревающие родители отправляют Алешу в деревню на все лето. А бабушка в наказание за мнимое баловство запирает мальчика в темном страшном подвале. Долгими часами сидит Алеша во мраке и сырости, совсем один, перепуганный и продрогший… пока не начинает слышать «голоса». Они нашептывают ему истории, от которых кровь стынет в жилах. Рассказывают о жизни и смерти, любви и ненависти, предательстве и жестокой мести.
Новая леденящая кровь история от Максима Кабира, лауреата премий «Мастера ужасов» и «Рукопись года», автора романов «Скелеты» и «Мухи»! Добро пожаловать в провинциальный городок Московской области, где отродясь не происходило ничего примечательного. Добро пожаловать в обычную среднюю школу, построенную в шестидесятые – слишком недавно, чтобы скрывать какие-то мрачные тайны… Добро пожаловать в мир обычных людей: школьников, педагогов. В мир, где после банальной протечки водопровода на бетонной стене проявляется Нечестивый Лик с голодными глазами. Добро пожаловать в кровавый кошмар.
Максим Кабир – писатель, поэт, анархист. Беззаветный фанат жанра ужасов и мистики. Лауреат премий «Рукопись года» и «Мастера ужасов». Добро пожаловать в мир призраков Максима Кабира! Здесь пропавшая много лет назад девочка присылает брату письмо с предложением поиграть. Здесь по улицам блокадного Ленинграда бродит жуткий Африкан. Здесь самый обыкновенный татуировщик и самый обыкновенный сосед по больничной палате оказываются не теми, за кого себя выдают. И зловещая черная церковь звенит колоколами посреди болота в глубине тайги. Добро пожаловать в мир призраков Максима Кабира!