Журнальные и литературные заметки - [10]
В IV № «Русского вестника» воспоследовал ответ «Северной пчелы». В нем было очень ловко, и даже не без силы, замечено:
1) Что слово concurrence лучше перевести словом соревнование, чем словом совместничество, и что только одно соревнование может поднять наши журналы, вместо того чтоб уронить их, как думает г. Ф. Б.
2) Что «Библиотека для чтения» не имеет ничего общего, по своему плану, с английским reviews[8], но скопирована с одного московского журнала (известного, по словам автора статьи, но не поименованного им; – можно, впрочем, догадываться, что он разумеет «Телеграф»), что г. Сенковский нисколько не содействовал успеху «Библиотеки», а, напротив, «вскоре заставил отказаться от участия в ней всех литераторов», что монополия «Библиотеки» была вредна русской литературе и что теперь «Библиотека для чтения» самый плохой из всех русских журналов (стр. 49).
3) Что «Русский вестник» никогда и не думал изменять своей программы, никогда не завидовал успеху «Эконома» и всегда ему радовался: в коммерческом отношении – славно идет: смеются, а покупают!
Затем следуют мнения хозяйственной статьи «Русского вестника»; но как это для нас не интересно, мы и пропускаем это, а лучше вполне выпишем следующие нотации статьи «Русского вестника» г-ну Ф. Б.:
1) Бесспорно, что «Репертуар» и «Эконом» журналы хорошие, потому что сам издатель их хвалит, но, по единогласным отзывам, «Репертуар» в нынешнем году далеко, однако ж, отстал от прошлогоднего. Спросите у кого угодно. Говорят, что выбор пьес в нем очень плох, что переводы в нем весьма небрежны, что он вовсе не выполняет своего обещания: быть зеркалом всемирной драматургии, наполняться лучшими пьесами и улучшаться в литературном и художественном отношении. Мнение не наше. Мы в восторге от «Репертуара», но – ведь другим рта не завяжешь.
2) Мы также в восхищении от «Эконома», но опять другие говорят – ведь мало ли дерзких таких судей, – говорят, что «Эконом» также далеко не исполняет своей программы; что будто бы самая интересная его часть та, где говорится о кухне; экономическая – собственно весьма, дескать, плоха, а технологическая так уже и очень плоха. Мы не смеем сами судить, но повторяем слова других. Мы слышали, например, как одни агроном смеялся над аксиомами, которые выставлены за основания сельского хозяйства на стр. 26-й «Эконома» (лист 56); как один фабрикант тоже подсмеивался над крашением шелка, шерсти и бумаги берлинскою лазурью («Эконома» лист 53, стр. 3) и, наконец, как один гастроном хохотал, рассказывая о способе домашних поросят сделать дикими и поросячьему мясу придать вкус кабаньего («Эконом», лист 63, стр. 88). Повторяем, что мы сами судить не смеем, но сказанное нами и еще много других замечаний слышали от знатоков («Русский вестник», стр. 56).
Кроме этих двух нотаций, в остроумной и дельной статье «Русского вестника» находится еще следующее любопытное библиографическое известие:
Если все это правда, то остерегитесь, «почтеннейший» Ф. Б. – Знаете ли что? Если это правда и за «Репертуаром» и «Экономом» есть грешки, то здесь полагаем мы главную причину в том, что против «Эконома» и «Репертуара» нет теперь никакого совместничества. Не только вероятным, но достоверным почитаем мы, что совместничество заставило бы почтенного Ф. Б. еще старательнее и тщательнее заботиться о «Репертуаре» и «Экономе» и придать сим изданиям более положительного и прочного достоинства. Вот почему с удовольствием слышали мы известие, будто бы в следующем году появятся три повременные новые издания. Одно из них будет посвящено драматической словесности и сценическому искусству, а два другие, – одно под заглавием: «Практический журнал технологии и сельского хозяйства» обнимет технологию и сельское хозяйство, а другое под титулом: «Журнал русской хозяйки» заключит в себе статьи о кухне, прачечной, погребе, домашнем хозяйство, городском вообще, о огородах, садах, припасах, запасах и проч. и проч. – Все это только покамест слухи и предположения, но мы слышали, что драматического журнала редакцию принимает на себя какой-то опытный литератор, хозяйственного первого – практический агроном, а другого – опытный эконом, при пособии многих хозяев, экономок, поваров, кондитеров, прачек, ключниц, погребщиков, пивоваров, уксусников, дворников и проч. Такое известие должно порадовать почтенного Ф. Б., как «величайшего приверженца специальных журналов», заставляя его в то же время более заботиться о своих изданиях («Русский вестник», стр. 59).
Прежде чем скажем, что и как возразил г. Ф. Б. на эту статью, мы должны заметить, что IV № «Русского вестника» необыкновенно счастливо задался г-ну Ф. Б. – В отделе «Новые русские книги», в разборе «Комаров» г. Булгарина, мы встречаем сии поразительные беспристрастием и истиною строки:
Нам не понравилось в «Комарах» одно: перепалки Ф. Б. с литературною братиею и беспрестанное толкование его о том, что на него все нападают; что все на него нападающие не правы; что большая часть из них очень глупы; что нападения их служат ему в пользу; что он их не боится. Не пора ли перестать? Все исчисленное нами повторяется Ф. Б. беспрестанно, и какая же песня не припоется, если беспрестанно петь ее? Дело очень простое: на Ф. Б. нападают – правда, а он разве никого не трогает? Как же требовать, чтоб задетые молчали, если еще не было примера, чтоб Ф. Б. оставил когда-нибудь без ответа самое невинное и кроткое замечание? Кто погрозит ему иголкой – он рубит того мечом, а кто бросит в него хлопушку – он отвечает из пушки, когда при том из
Настоящая статья Белинского о «Мертвых душах» была напечатана после того, как петербургская и московская критика уже успела высказаться о новом произведении Гоголя. Среди этих высказываний было одно, привлекшее к себе особое внимание Белинского, – брошюра К. Аксакова «Несколько слов о поэме Гоголя «Похождения Чичикова или мертвые души». С ее автором Белинский был некогда дружен в бытность свою в Москве. Однако с течением времени их отношения перешли в ожесточенную идейную борьбу. Одним из поводов (хотя отнюдь не причиной) к окончательному разрыву послужила упомянутая брошюра К.
Цикл статей о народной поэзии примыкает к работе «Россия до Петра Великого», в которой, кратко обозревая весь исторический путь России, Белинский утверждал, что залог ее дальнейшего прогресса заключается в смене допетровской «народности» («чего-то неподвижного, раз навсегда установившегося, не идущего вперед») привнесенной Петром I «национальностью» («не только тем, что было и есть, но что будет или может быть»). Тем самым предопределено превосходство стихотворения Пушкина – «произведения национального» – над песней Кирши Данилова – «произведением народным».
Содержание статей о Пушкине шире их названия. Белинский в сущности, дал историю всей русской литературы до Пушкина и показал становление ее художественного реализма. Наряду с раскрытием значения творчества Пушкина Белинский дал блестящие оценки и таким крупнейшим писателям и поэтам допушкинской поры, как Державин, Карамзин, Жуковский, Батюшков. Статьи о Пушкине – до сих пор непревзойденный образец сочетания исторической и эстетической критики.
«Речь о критике» является едва ли не самой блестящей теоретической статьей Белинского начала 40-х годов. Она – наглядное свидетельство тех серьезных сдвигов, которые произошли в философском и эстетическом развитии критика. В самом ее начале Белинский подчеркивает мысль, неоднократно высказывавшуюся им прежде: «В критике нашего времени более чем в чем-нибудь другом выразился дух времени». Но в комментируемой статье уже по-новому объясняются причины этого явления.
«…Вот уже четвертый альманах издает г. Владиславлев и делает этим четвертый подарок любителям легкого чтения и красивых изданий. На этот раз его альманах превзошел, как говорится, самого себя и изящностию своей наружности, роскошью приложений, и замечательностию содержания. По стихотворной части, его украсили произведения Пушкина, князя Вяземского, гр. Р-ной, Языкова, Кольцова, Подолинского и других…».
«Сперва в «Пчеле», а потом в «Московских ведомостях» прочли мы приятное известие, что перевод Гнедича «Илиады» издается вновь. И как издается – в маленьком формате, в 16-ю долю, со всею типографическою роскошью, и будет продаваться по самой умеренной цене – по 6 рублей экземпляр! Честь и слава г. Лисенкову, петербургскому книгопродавцу!…».
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.
Статья написана на материале несохранившейся студенческой работы Добролюбова, выполненной на третьем курсе Главного педагогического института. Послужила поводом для знакомства с Н.Г. Чернышевским и положила начало постоянному сотрудничеству Добролюбова в «Современнике». С этой статьей Добролюбов вошел в русскую литературу и заявил себя в ней как крупная самостоятельная величина. Большой общественный резонанс статьи, посвященной такой «академической» теме, как журнал XVIII в., объясняется тем, что Добролюбов сумел придать ей серьезный современный интерес, не выходя при этом за рамки материала.
«…Итак, «действительное» есть то, что есть в самом деле; «воображаемое» есть то, что живет в одном воображении, а чего в самом деле нет; «призрачное» есть то, что только кажется чем-нибудь, но что совсем не то, чем кажется. Мир «воображаемый» в свою очередь разделяется на «действительный» и «призрачный». Мир, созданный Гомером, Шекспиром, Вальтером Скоттом, Купером, Гете, Гофманом, Пушкиным, Гоголем, есть мир «воображаемый действительный», то есть столько же не подверженный сомнению, как и мир природы и истории; но мир, созданный Сумароковым, Дюкре-Дюменилем, Радклиф, Расином, Корнелем и пр., – есть мир «воображаемый призрачный».
«…И вот, когда им случится играть пьесу, созданную высоким талантом из элементов чисто русской жизни, – они делаются похожими на иностранцев, которые хорошо изучили нравы и язык чуждого им народа, но которые все-таки не в своей сфере и не могут скрыть подделки. Такова участь пьес Гоголя. Чтоб наслаждаться ими, надо сперва понимать их, а чтоб понимать их, нужны вкус, образованность, эстетический такт, верный и тонкий слух, который уловит всякое характеристическое слово, поймает на лету всякий намек автора.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.