Любовь в реале
Полюбить — легко, любить — сложно.
Народная мудрость
Захар Прилепин. Черная обезьяна. — М.: АСТ, Астрель, 2011;
Анна Козлова. Все, что вы хотели, но боялись поджечь. — СПб.: Амфора, 2011.
Картин счастливой любви можно вспомнить вот так, без помощи справочного материала, совсем немного… Приходит в голову, как ни странно, чета Маниловых из “Мертвых душ”, которую в школе нас приучали воспринимать чуть ли не с презрением. Живут этакие голубки, пустые мечтатели, витают в облаках… А задуматься, как непросто им было сохранять это витание в дальнем имении, в замкнутом пространстве, общаясь с ограниченным числом лиц, причем не их круга. Манилов иногда выезжает в город, а жена и сыновья — в заточении. (Жуткие будни таких дальних (да и не очень дальних) помещиков мы увидим у Чехова.) И любовь, пусть и пошловатая, смешная (а какая продолжительная любовь не может показаться пошловатой и смешной?) удерживает этих затерянных в пространствах России людей от превращения в животных… Или любовь Ильи Ильича Обломова. Нет, не к этой лицемерной, не уважавшей его Ольге, а к Агафье Матвеевне. Ведь их отношения близки к идеальной любви, идеальному супружеству.
Но все же при всем усилии вспомнить много счастливых любовей в русской литературе не получается. Чтобы он и она познакомились, влюбились, а в финале, прожив полную испытаний, но все же чистую и честную совместную жизнь, умерли…
А можно ли написать такую книгу с подробностями? Дешевое чтиво или сказку — да, а реалистический роман… Лев Толстой попытался изобразить идеальную семью — Левина и Кити. Но помним ли мы ее? Я встречал поклонников этого произведения, пропускавших при перечитывании страницы, ей посвященные. Левин с Кити казались им лишней линией. Она явно слабее, чем линия Анны, Вронского, Каренина: здесь страсти, конфликты, слезы, поезд, а там — размеренность и приторная благость…
В “Крейцеровой сонате” тот же Толстой, наверное, первым в русской литературе попытался показать невозможность любви долгой, прочной, в браке: “Влюбленность истощилась удовлетворением чувственности, и остались мы друг против друга в нашем действительном отношении друг к другу, то есть два совершенно чуждые друг другу эгоиста, желающие получить себе как можно больше удовольствия один через другого. Я называл ссорой то, что произошло между нами; но это была не ссора, а это было только вследствие прекращения чувственности обнаружившееся наше действительное отношение друг к другу. Я не понимал, что это холодное и враждебное отношение было нашим нормальным отношением, не понимал этого потому, что это враждебное отношение в первое время очень скоро опять закрылось от нас вновь поднявшеюся перегонной чувственностью, то есть влюблением. <…> С братом, с приятелями, с отцом, я помню, я ссорился, но никогда между нами не было той особенной, ядовитой злобы, которая была тут. Но прошло несколько времени, и опять эта взаимная ненависть скрылась под влюбленностью, то есть чувственностью, и я еще утешался мыслью, что эти две ссоры были ошибки, которые можно исправить. Но вот наступила третья, четвертая ссора, и я понял, что это не случайность, а что это так должно быть, так и будет, и я ужаснулся тому, что предстоит мне. При этом мучила меня еще та ужасная мысль, что это один я только так дурно, непохоже на то, что я ожидал, живу с женой, тогда как в других супружествах этого не бывает. Я не знал еще тогда, что это общая участь, но что все так же, как я, думают, что это их исключительное несчастие, скрывают это исключительное, постыдное свое несчастие не только от других, но и от самих себя, сами себе не признаются в этом”.
Поскольку реалистическая проза тесно связана с реальностью, заглянем туда. Кто будет утверждать, что большинство семей живут не по подобному графику? Впрочем, большинство семей рассыпаются после нескольких таких перепадов, решив, что ошиблись в избаннике/избраннице. Снова находят человека, снова женятся, и снова вскоре подают на развод. Вот, кстати, цифра: “В 2009 году процент разводов в России составил 70%”, — а после нее еще более мрачный вопрос: “Интересно, счастливы ли в браке оставшиеся 30 процентов?”
Русская литература в прошлом и позапрошлом веках немало внимания уделила проблеме гибели любви в браке. В первом десятилетии века нового мы этой проблемы почти не встречаем. Авторы попросту выпускают ее из повествования или же обходятся несколькими словами.
Впрочем, недавно и почти одновременно вышли две книги, в которых эта проблема затронута. Это “Черная обезьяна” Захара Прилепина и “Все, что вы хотели, но боялись поджечь” Анны Козловой.
Герой прилепинского романа вроде бы (статусно) вполне благополучный человек. Деньги водятся, квартира, хоть и не просторная, но своя, имеется, есть жена и двое детей. Правда, существует еще и любовница, но это давно уже не является однозначным пороком, более того, в печати не раз я встречал советы женам отнестись с пониманием и терпением к существованию у мужа любовницы, так как, оказывается, наличие любовницы только укрепляет брак, — муж, дескать, возвращается от любовницы в хорошем настроении, но и с чувством вины, и уделяет больше внимания детям, законной супруге…
