Журналистика и разведка - [14]

Другие светила психиатрии выносили Сталину более мягкий приговор: не шизофреник и параноик, а «негармоничная личность». В психиатрии такие личности относятся к психопатическим. Их неотъемлемые свойства обостренная подозрительность, преобладающая идея о своем особом значении, особой миссии, крайний эгоизм, чрезмерное самомнение, односторонность в оценках, нетерпимость к чужому мнению, злопамятная обидчивость.

Чрезмерное самомнение, жестокость — эти качества Сталина ярко высвечиваются не только в медицинских заключениях психиатров. Немало свидетельств тому можно найти даже в личной библиотеке вождя. Первый муж Светланы Сталиной, Морозов, которому всесильный тесть разрешил пользоваться своей библиотекой в Кремле, рассказывал мне, что он нередко встречал на полях книг самые различные замечания, сделанные его рукой. Они говорили о том, что Сталин не просто просматривал двадцать тысяч книг, стоявших на полках, а читал их самым внимательным образом с карандашом в руках. И не только их. У него хватало времени и сил следить за периодикой, новинками художественной литературы, читать работы по военным вопросам, архитектуре и медицине. По его заказам ему ежегодно доставляли 500 книг. Сам Сталин отмечал, что прочитывает ежедневно до 500 страниц книг и журналов. Известный историк Рой Медведев писал, что у Сталина была очень хорошая память и он обладал редкой способностью читать книги как бы целыми страницами. Такой способностью обладали до него Ленин, а после Андропов.

Морозов в разговоре со мной не вдавался в подробности о характере пометок вождя. Это сделали другие, кому разрешили ознакомиться с библиотекой в восьмидесятые годы, — Рой Медведев, профессор Леонид Спирин, генерал-полковник Дмитрий Волкогонов. Вождь нередко спорил с классиками марксизма, к примеру с Энгельсом. На полях работ одного из основоположников марксизма можно встретить и такие сталинские заметки: «Смутновато», «Нет, неверно». На полях книг К. Каутского можно встретить не только пометки «ха-ха!», «хе-хе!», но и слова «дурак», «сволочь», «подлец и сволочь». На форзаце книги Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» Сталин оставил любопытную запись, говорящую о его понимании порока и добродетели: «1) слабость, 2) лень, 3) глупость — единственно, что может быть названо пороками. Все остальное при отсутствии вышеуказанного составляет несомненно добродетель!» Как известно, вождь не обладал такими пороками. Ну а другие свои качества — жестокость, подозрительность, чрезмерную убежденность в гениальности — он считал, вероятно, не пороком, а добродетелью. Приведу, пожалуй, еще одну сталинскую цитату, которая наглядно свидетельствует о главном принципе его мировоззрения. В кремлевской библиотеке на полях одного из словарей против изречения, говорящего о любви народа к хорошему правителю, Сталин написал: «Лучше пусть боятся, чем любят».

Итак, кто он, Иосиф Виссарионович Сталин? Его выдающиеся современники Рузвельт и Черчилль снимали перед ним шляпу. Троцкий называл вождя «гениальной посредственностью». Политические деятели последующих лет объявили его преступником, врачи-психиатры — душевнобольным. Нам, его молодым современникам, он представлялся в то время великим вождем. Кто прав? Окончательный приговор суждено вынести истории. Не исключено, что, забыв о преступлениях Сталина, она назовет его положительной, гениальной личностью XX века. Проявила же она мягкость в оценках Ивана Грозного и Петра Великого, чьи руки тоже по локоть в народной крови. А последний император России Николай II? Сколько средств затратила нищая ельцинская Россия на розыски его захоронения и увековечения памяти монарха! А церковь вообще причислила его к лику святых! В этом плане представляет определенный интерес заявление участника «круглого стола» психиатра О. Виленского: «Мне приходилось встречать больных, если так можно выразиться, сталинского типа. Например, главный врач больницы. У него настоящие бредовые идеи — его постоянно отравляют, на него покушаются, он прячется. Между тем больницей руководит. Руководит жестко. Всех „давит“, ото всех требует. Больница строится, развивается. С одной стороны, бред, сумасшествие, но с точки зрения дела он проявляет себя даже лучше, чем нормальный человек. Может быть, чтобы стать удачливым диктатором, в некоторых случаях даже стоит быть душевнобольным?»

Все раздумья на эту тему были чужды для нас, комсомольцев, членов партии пятидесятых годов. На отведенных судьбой служебных постах в ВЦСПС «школе коммунизма» — мы считали своей основной задачей вносить вклад в политическую обработку иностранных делегатов, способствовать их «прозрению» — появлению у них убеждения в неоспоримых преимуществах советского строя. Кирпичики в фундамент такого убеждения мы закладывали в повседневной работе. Тут пальма первенства, безусловно, принадлежала нам. Мы, как заботливые садовники, ежедневно пестуем первые, пусть еще хилые, ростки этого прозрения. Проводим долгие дискуссии, организуем встречи с профсоюзным активом, рабочими. К этому побуждают служебные обязанности, чувство патриотизма, гордости за свою победившую в войне Родину.