Об этом надо всегда помнить. Особенно, когда она взлетает в небеса от его запаха, от удивительной зелени его глаз, от его длинных пальцев, обхвативших руль.
Линда скрестила руки на груди и уставилась в окно.
* * *
Рик не мог не заметить резкой смены в настроении Линды.
Что он такого сделал? Всего лишь предложил помочь распаковать вещи и испечь булочки.
Проклятие, она нравилась ему. Она всегда нравилась ему!
Почему она спросила, есть ли у него кто-нибудь? Ему в голову пришло, что, хотя они с Линдой знали друг друга с далеких лет, сейчас перед ними открывалась новая территория. Первый раз в их общей истории они оба остались без партнера. И он предложил ей вместе печь булочки!
А что еще он мог предложить? Брак? Но Рик не собирался вторично жениться. Когда он подписал последние бумаги о разводе, он похоронил часть себя. Ту часть, которая умела быть преданной и заботливой.
Правда заключалась в том, что ему нравилось быть одному. И не нравилось играть в команде. Ему нравилась свобода. Сесть на мотоцикл и ехать, не отвечая на вопросы и не намечая точного времени возвращения. По собственному капризу отправиться в путешествие на Тайвань, или в Бомбей, или на Борнео. Ему нравилось без всякого плана отправиться в Южную Америку. Он любил ездить в автобусах, битком набитых цыплятами, мамашами с детьми и бабушками. Ему нравилось встать среди ночи и играть в шахматы по Интернету. Короче, Рику Чейзу нравилось быть одному.
* * *
Они въехали в район Маунт-Ройал, расположенный на холме южнее нижнего города Калгари. Район строился в основном в 1904–1914 годах. Благодаря расположению строительство считалось престижным с самого начала. Лоты на участки во время аукциона были огромными, респектабельные дома, что выросли здесь, утопали в красивых бульварах. Цена на дома здесь начиналась с полутора миллионов, а многие строения продавали в три раза дороже.
Они подошли в дому О'Брайэна, типичному для этого района. С обеих сторон портики, эркеры с витражами в верхней части, широкие ступени и огромный двор. Рик не смог сдержать стон — еще одна женщина, которая считала, что он хуже Атиллы, сидела на веранде его дома. Она качалась в кресле, будто это была ее собственность.
— Это Милдред, — пояснил Рик. — Осторожно. У нее может быть револьвер, заряженный солью.
Рик повел Линду по дорожке. Милдред с лицом, изборожденным морщинами, спустилась по ступеням им навстречу.
— Линда Старр, — нехотя представил женщин Рик. — Милдред Хаузуэлл.
— Я привыкла быть О'Брайэн. — Милдред сразу определила свое отношение к дому.
— Какой очаровательный! — воскликнула Линда, будто и вправду так думала. Она взяла морщинистые руки старой женщины в свои. — Вы не будете так добры показать мне дом?
— С удовольствием, — отозвалась пожилая леди и саркастически взглянула на Рика. Вот, мол, наконец-то я признана!
Рик отпер дверь и пошел вместе с ними изучать дом.
Дедушка Милдред, первый владелец дома, построил его в 1914 году. У каждой комнаты была своя история. Милдред знала их все досконально, была в курсе каждой переделки и каждого изменения. Казалось, она особенно дорожит плохо отремонтированными комнатами и ванными.
Внутри дом производил ужасное впечатление. Деревянные полы покрыты потертыми ковриками. Мебель — разрозненная коллекция старого барахла. Под кухонной раковиной и в спальне на втором этаже был поврежден водопровод, и весь дом пах плесенью.
Но скелет дома — витражи, великолепное дерево панелей, высокие потолки, архитектурные детали, какие сейчас никто не может себе позволить, — все это было верхом совершенства. Рик знал рынок недвижимости Калгари и понимал, что даже если он потратит сто тысяч долларов на реставрацию дома, он все равно выгадает, когда будет продавать его.
Он бросил взгляд на Линду и понял, что с ней происходит. Как и он, Линда любила дома строгие и простые. Не новоделы, которые пекут, словно булочки. А такие, как этот, похожий на старых царственных леди.
— У вас есть рисунки, снимки дома? — спросила Линда у Милдред, когда они вернулись к парадному входу.
— Сотни. — Милдред стрельнула в Рика взглядом, который можно назвать мстительным.
— Вы думаете, я смогу их посмотреть?
— С какой целью? — подозрительно спросила она у Линды.
— Милдред, — ласково начала Линда, — ваша семья продала дом, когда умерла ваша мать.
— Но я не хотела продавать, — рассердилась Милдред. — Как они посмели продать?
— Думаю, они поняли, что не могут себе позволить сделать то, что необходимо для продления жизни дома. Или, может быть, им это было неинтересно. Видите ли, реставрация потребует очень много работы, но дом заслуживает восстановления былой красоты. Поэтому мне надо посмотреть на рисунки, чтобы правильно все представить. Надеюсь, вы поможете мне.
Милдред опять посмотрела на Рика, словно говоря: видишь? Есть люди, признающие мою ценность.
Интересно, понимает ли Линда, в какую историю она попадет, приглашая назойливую старуху помогать ей? И тут до Рика дошло, что она говорит так, будто собирается участвовать в работе.
Милдред погрузилась в рассказы о былом величии дома. Рика терзало нетерпение. А вот Линда слушала. Внимательно, печально кивая, как человек, знакомый с утратами. В Линде появилось что-то новое — в том, как она слушала старую леди, подавшись вперед.
