Жуков. Маршал на белом коне - [238]
В 1965 году шестым заключительным томом Воениздат завершил публикацию фундаментального труда — «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг.». Сейчас это издание называют «зелёной историей» войны. Жуков после ознакомления с ней сказал в одной из частных бесед: «…Лакированная эта история. Я считаю, что в этом отношении описание истории, хотя тоже извращённое, но всё-таки более честное у немецких генералов, они правдивее пишут. А вот “История Великой Отечественной войны” абсолютно неправдивая. <…> Это не история, которая была, а которая написана. Она отвечает духу современности. Кого надо, прославить, о ком надо, умолчать…»
Авторы статей и составители «зелёной истории» о Жукове попросту умолчали. В этом смысле издание действительно вполне отвечало «духу времени».
Постепенно режим запретов и тотальной слежки слабел. В 1964 году, на октябрьском пленуме Хрущёва сместили более молодые и энергичные партийцы. Страну возглавил Л. И. Брежнев. Внешне он старался демонстрировать своё уважение к Жукову, но, по большому счёту, в жизни маршала мало что изменилось. Правда, ему разрешили появляться на публике. В 1965 году в Кремлёвском дворце на торжественном заседании, посвящённом двадцатилетию Великой Победы, публика встретила Жукова овациями. В тот же вечер его пригласили писатели в Центральный дом литераторов. Когда он вошёл в переполненный зал ЦДЛ, люди встали и аплодировали с возгласами «Жукову — ура!». После выступления на торжественном банкете он сидел за столом с Константином Симоновым, Сергеем Михалковым, Сергеем Смирновым и Борисом Полевым.
Вскоре Жукова начали публиковать в периодике — статьи о битве за Москву и Курской дуге. И тут поступило предложение от агентства печати «Новости» (АПН) издать его воспоминания отдельной книгой.
Возможно, АПН и не сделало бы такое предложение Маршалу Победы, поскольку его руководство тоже прекрасно понимало полузапретное положение своего будущего автора. Но дело в том, что Международное агентство печати «Орега mundi» (Франция, Париж) подготовило глобальный издательский проект — публикацию двадцати книг крупнейших советских политических и военных деятелей периода Второй мировой войны. В список имён, одной из основных позиций, вошло имя маршала Георгия Жукова. В то время в Советском Союзе только АПН обладало правом «публиковать советских авторов за рубежом».
Издательство АПН назначило Жукову редактора — журналиста Анну Миркину. По этому поводу недоброжелатели потом прохаживались не раз: мол, мемуары маршала написала баба…
В августе 1965 года Анна Миркина, предварительно созвонившись, приехала в Сосновку с экземплярами издательского договора. Жуков внимательно изучил его и внёс одно, но существенное изменение: книга вначале должна выйти в СССР, а потом уже за рубежом. Поправка была принята, и договор он подписал.
Издательство выполнило этот пункт договора: книга вышла в Советском Союзе в марте 1969 года. Потом — по всему миру.
Восемнадцатого августа 1965 года Анна Миркина записала в своём дневнике: «Только что вернулась из Сосновки. Сегодня подписан с маршалом договор (за № 381) на издание книги. Уже есть рабочее название — “Воспоминания и размышления”. Галина Александровна была дома. Встретила очень приветливо — милая, очень русская женщина, под стать Жукову, обаятельная, открытая».
Когда слухи о работе над мемуарами «под договор» расползлись по Москве, свои услуги в качестве литературных редакторов и в какой-то мере соавторов маршалу предложили и Константин Симонов, и Сергей Смирнов. Анна Миркина, чтобы ускорить процесс, тактично предложила Жукову надиктовывать текст на диктофон, а потом расшифровывать. Дочь Элла, тоже журналист, в то время работавшая на Всесоюзном радио, вызвалась заниматься «расшифровкой» диктофонных записей. Жуков выслушал все эти предложения и сказал:
— Нет, писать буду сам, а там посмотрим.
Анна Миркина вспоминала: «В тот первый год, когда он работал над рукописью, я всего несколько раз приезжала в Со-сновку. Георгий Константинович был полностью погружён в работу: собирал архивные материалы, встречался со своими боевыми соратниками — бывшими командующими фронтами, членами Военных советов, просматривал выходящие в свет новинки военно-исторической и военно-мемуарной литературы. Писал увлечённо, страстно, азартно, обычно вечерами и далеко за полночь, а в последний период, перед сдачей рукописи в издательство, по 15–16 часов в сутки. Не любил диктовать, писал от руки — “так лучше формулируется мысль, уходит всё лишнее”».
Ему помогали записные книжки, которые он вёл всю войну и которые, к счастью, сохранил. А вот дневники 1940–1942 годов уничтожил во время первой, сталинской опалы.
Привлечённый материал был очень обширным и богатым. По тем временам — сенсационно-новым. Многие документы публиковались и пускались в исторический и научный оборот впервые. «Анна Давыдовна! — писал он редактору в июле 1971 года, когда готовилось к выпуску второе, исправленное и значительно дополненное издание. — Посмотрите мои вставки и поправки. Архивные документы пометьте обязательно без сокращений и правки…»
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Книга известного советского поэта, переводчика, художника, литературного и художественного критика Максимилиана Волошина (1877 – 1932) включает автобиографическую прозу, очерки о современниках и воспоминания.Значительная часть материалов публикуется впервые.В комментарии откорректированы легенды и домыслы, окружающие и по сей день личность Волошина.Издание иллюстрировано редкими фотографиями.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.